губам леди.
   - Что ж, многообещающее  начало,  -  проговорила  она.  -  Как  жаль,
однако, что прошла лишь половина дня. Нам пора вернуться в  дом  к  чаю,
сударь. Причем порознь. Мне бы не хотелось, чтобы стали болтать, будто я
в отсутствие своего мужа кокетничаю с красивыми мужчинами. - Дама весело
рассмеялась, а он поклонился.
   - Упаси меня Бог бросить тень на вашу безупречную репутацию, мадам, -
промолвил Банкрофт. - Я побуду  тут  еще  немного.  Заодно  проверю,  не
станет ли  пейзаж  более  привлекателен  для  меня  в  отсутствие  ваших
несравненных прелестей.
   - О, как вы сумасбродны, - заключила дама и направилась к дому, чтобы
явиться перед обществом  в  целомудренном  одиночестве.  -  И  каким  же
льстивым языком наградил  вас  Господь.  Юная  леди,  которая  оказалась
невольной свидетельницей всей этой нежной сцены, была отчасти  удивлена,
отчасти шокирована. Интересно, как же долго он  намерен  любоваться  тут
пейзажем? Между тем Банкрофт  сел  на  поросший  травой  берег  пруда  и
обхватил руками свои колени.
   Наверное, он тоже нуждался в отдыхе и уединении.  Еще  бы,  ведь  это
такой занятой джентльмен! Вот и сегодня  рано  утром,  когда  она  несла
миссис Пибоди вторую чашку шоколаду - что, впрочем, скорее следовало  бы
делать служанке, - дверь комнаты мистера Банкрофта  вдруг  распахнулась.
Оттуда выпорхнула Флосси, одна из горничных, с раскрасневшимися  щеками,
блестящими  глазами  и  слегка  растрепанной  прической.  Она  не  сразу
прикрыла дверь, и за ней можно было разглядеть самого мистера Банкрофта.
Он был в самом, мягко говоря, неофициальном одеянии,  и  не  нужно  было
обладать сверхъестественной догадливостью, чтобы понять, что эти двое уж
как минимум только что целовались.
   Как минимум!
   И вот теперь он планировал провести ночь или по  крайней  мере  часть
ночи в постели миссис Делейни, предаваясь  наслаждениям  и  поклонениям.
Ну, это действительно скандал!  Когда  Нэнси  с  гордостью  признавалась
всякому, кто готов был это выслушивать, что ее будущий супруг  настоящий
распутник, это не было пустым хвастовством.
   Внезапно на  голую  руку  юной  леди  сел  комар,  и  она  машинально
прихлопнула его. Шлепок прозвучал, словно выстрел, причем  даже  для  ее
собственных ушей.  Она  затаила  дыхание  и,  стараясь  не  шелохнуться,
устремила взор вниз.
   Очевидно, Банкрофт все-таки услышал. Сначала  он  повернул  голову  в
одну сторону, потом в другую, после чего, пожав плечами, снова  принялся
созерцать пруд в кувшинках.


   Ему нравилось разбивать сердца. Его это забавляло. Впрочем, не совсем
так. Он  думал,  что  это,  должно  быть,  даже  неприятно  -  причинять
подлинные страдания, настоящую сердечную  боль.  И  всегда  инстинктивно
избегал таких связей, в результате которых нежное  сердечко  леди  могло
увлечься всерьез.
   Точнее было бы сказать, что ему  нравилось  разрушать  необоснованные
ожидания. Многие его приятели избегали девушек на выданье, как чумы. Они