мне и моим коллегам подготовить мир к угрозе, которую  теперь  уже  нельзя
предотвратить. Вы не остановились  перед  сугубо  личными  оскорбительными
нападками на персонал обсерватории и старались сделать его посмешищем.
   Ректор взял со стола экземпляр сароской "Хроники"  и  свирепо  взмахнул
им.
   - Даже такому известному наглецу, как вы, следовало бы подумать, прежде
чем являться ко мне с просьбой, чтобы я разрешил именно вам собирать здесь
материал для статьи о том, что произойдет  сегодня.  Именно  вам  из  всех
журналистов!
   Атон швырнул газету на пол, шагнул к окну и сцепил руки за спиной.
   - Можете идти, - бросил он через плечо. Он угрюмо смотрел на  горизонт,
где садилась Гамма, самое  яркое  из  шести  солнц  планеты.  Светило  уже
потускнело и пожелтело в дымке, затянувшей даль, и  Атон  знал,  что  если
увидит его вновь, то лишь безумцем.
   Он резко обернулся.
   - Нет, погодите! Идите сюда! - сделав властный жест, сказал Атон.  -  Я
дам вам материал.
   Журналист, который и не собирался уходить, медленно подошел к  старику.
Атон показал рукой на небо.
   - Из шести солнц в небе осталась только Бета. Вы видите ее?
   Вопрос был излишним. Бета стояла почти  в  зените;  по  мере  того  как
сверкающие лучи Гаммы гасли, красноватая  Бета  окрашивала  все  кругом  в
непривычный оранжевый цвет. Бета  находилась  в  афелии.  Такой  маленькой
Теремон ее еще никогда не видел. И только она одна светила сейчас на  небе
Лагаша.
   Собственное солнце Лагаша, Альфа, вокруг которого  обращалась  планета,
находилось по другую ее сторону, так же как  и  две  другие  пары  дальних
солнц.  Красный  карлик  Бета  (ближайшая  соседка   Альфы)   осталась   в
одиночестве, в зловещем одиночестве.
   В лучах солнца лицо Атона казалось багровым.
   - Не пройдет и четырех часов, -  сказал  он,  -  как  наша  цивилизация
кончит свое существование. И это  произойдет  потому,  что  Бета,  как  вы
видите, осталась на небе одна. - Он угрюмо улыбнулся. -  Напечатайте  это!
Только некому будет читать.
   - Но если пройдет четыре часа... и еще четыре... и ничего не  случится?
- вкрадчиво спросил Теремон.
   - Пусть это вас не беспокоит. Многое случится.
   - Не спорю! И все же... если ничего не случится?
   Бини 25 рискнул снова заговорить:
   - Сэр, мне кажется, вы должны выслушать его.
   - Не следует ли поставить этот вопрос на голосование,  ректор  Атон?  -
сказал Теремон.
   Пятеро  ученых  (остальные  сотрудники  обсерватории),  до   этих   пор
сохранявшие благоразумный нейтралитет, насторожились.
   - В этом нет необходимости, - отрезал Атон. Он достал из кармана  часы.
- Раз уж ваш друг Бини так настаивает, я даю вам пять минут. Говорите.


   - Хорошо! Ну, что изменится, если вы  дадите  мне  возможность  описать
дальнейшее, как очевидцу? Если ваше предсказание сбудется, мое присутствие