что-то видит третьим глазом, потому что читает иногда,  приложив  тексты  ко
лбу.  Вероятно,  он и духовной меня, он любит всех и всех называет хорошими,
даже  крокодилов,  и  говорит,  что  никого  не   будет   обижать,   включая
неодушевленные предметы. Он пытается "лечить" меня и Ваню, когда мы валяемся
с  приступами.  Он сам говорит "спасибо" тем, кто нам помогает, никто его не
учил. Толкнув свой столик, он говорит ему: "Извини". Он  никого  не  боится,
кроме  мышей, но и они, по его словам, "хорошие". Одно из первых слов его --
Бог. Он просыпается раньше нас на два часа -- сидит в кроватке и играет  или
читает.  Он  прощает  нам  наши несправедливости. Он -- наш учитель. И -- он
свободный, он сам по себе, я не могу его воспитать, сделать  его  лучше  или
хуже.  Но  я  помню  о  своих взбалмошных генах, и я боюсь армии, потому что
армия -- это смерть. Я  боюсь  уже  сейчас.  Я  знаю,  можно  многое  успеть
придумать  за шестнадцать лет. Но с роддома боюсь. Да в общем, все матери, у
кого пацаны, боятся. Независимо от того, хорошие эти пацаны или не очень.  Я
-- против армии.

     <<< 
     Очень  много самодовольства в этих моих записках. Скверно. И конъюктуры
много. Совсем отвратно.

     <<< 
     Культуры мне не хватает  с  самого  детства.  Меня  водили  по  музеям,
театрам,  филармонии. Мама надрывалась -- купила мне пианино. Стыдно, но все
-- без толку. Живу у Медного Всадника и до сих пор на той стороне Новы  знаю
лишь  Дворец  Меньшикова  и  Кунсткамеру,  все  остальное -- приблизительно.
Позор!

     Но вот родился Лешка, и в доме, кроме пластинок с эстрадой, вдруг  сами
собой появились Чайковский, Бах, Моцарт, и мы слушаем, и смотрим извлеченные
из  чемоданов репродукции картин, и бродим по Неве... Культуру пробуждает не
воспитание, а сопричастность. Я часто вижу  мир  Лешкиными  глазами,  и  мне
почему-то  кажется, что ему хватает мудрости смотреть иногда на жизнь с моих
и Ваниных позиций.

     <<< 
     Отец имел своеобразное представление о Боге, мне кажется, что  то,  что
он  называл  Богом,  в  самом  деле  являлось Его полной противоположностьм.
Случается и такое...

     Он оказывал на меня сильное влияние в  детстве.  Несмотря  на  святость
мамы,  у  меня  были  большие  шансы  вырасти  в порядочную сволочь. Правда,
хватило мозгов, друзей и помощи Бога, чтоб вовремя спохватиться,

     Говорить об отце сложно. Он был человек неординарный и  умел  нравиться
людям,  однако, после смерти его случилось непредвиденное: сорок собравшихся
человек не смогли вспомнить о  нем  ничего  хорошего,  а  на  кухне,  рыдая,
женщины,  не  желая  говорить  об умершем плохого, не выдерживали и, рыдая в