поднимался  пар, в  духовке  стояла  яичница с  салом, а на подоконнике  был
приготовлен  кувшин  с  простоквашей, из которого  она,  прежде  чем  налить
акушерке,  выловила мух.  От  души  напившись,  акушерка  зашла  к  Марте  и
убедилась, что время еще есть, достаточно, чтобы заняться яичницей. Подумать
только,  сколько  нужно времени, чтобы появиться на свет! И как быстро можно
оттуда убраться!  Марта стонала  в  спальне. Акушерка съела яичницу с салом,
допила простоквашу. Штепутат в одиночестве расхаживал по гостиной.
     И тут  произошло  нечто,  что отвлекло  Карла  Штепутата:  из  поместья
появился верхом сам майор. Собственно, ничего необычного - каждый день после
обеда  майор  объезжал  свои  поля.  Но  сегодня  на нем  была  кайзеровская
кавалерийская форма, в которой  он  в 1915 году  скакал  в атаку в  Галиции.
Твердо  установилось,  что майор  появлялся в  этом наряде всего три раза  в
году: в день основания империи,  в  день  рождения  кайзера и  в день победы
прусских  войск   под   Седаном.  Что  могло  случиться  такого,  отчего   в
августовский  день  34-го  года  майор выехал на свои  поля  в кавалерийской
форме? Он проехал  легкой рысью мимо  школы, вверх  к трактиру, останавливая
встречные  упряжки,  свернул к ветряной мельнице, направился  к усадьбе, где
его работники сооружали в поле соломенную скирду.
     В доме  Штепутата зазвонил  телефон, у аппарата  был инспектор поместья
Блонски.
     - Вы слышали, умер наш рейхспрезидент Гинденбург?
     Штепутат взглянул а стену, где  слева от телефона висел портрет старого
Гинденбурга,  а справа смотрел  человек, которого  полтора года  назад  этот
Гинденбург сделал рейхсканцлером.
     - Гинденбург умер, - сказал Штепутат женщинам.
     - Опять придут казаки, - запричитала Марковша и собралась завыть.
     Штепутат забыл про свою  робость и открыл дверь в спальню, чтобы самому
рассказать Марте, но ее, похоже, это мало интересовало.
     - Пусть Марковша принесет мне воды, - сказала она.
     Но Марковша еще не  пришла  в себя, ей нужно было сначала закончить про
казаков.
     - Они придут через гору Фюрстенау на косматых лошадях... Придут,  как в
тот раз.
     -  Да ничего не будет, матушка  Марковски,  - сказал Штепутат, уверенно
посмотрев в сторону человека в коричневой форме справа от телефона.
     Майор тем временем добрался  до поля. Старший работник хотел придержать
его стремя, но майор остался на  лошади и велел созвать  людей. Они медленно
шагали  по  жнивью: опаленные  солнцем мужчины с вилами на плечах, женщины в
черных  юбках и  белых платках.  Они  остановились  полукругом, и  к  майору
поднялся густой дух пота и чеснока, смешанный с запахом крепкого табака.
     - Сегодня  умер наш рейхсфельдмаршал Гинденбург,  - провозгласил  майор
поверх  их  голов.  (Он  говорил  только  о  фельдмаршале,  он  не   простил
Гинденбургу этого предательства  - допустить, чтобы его  избрали президентом
республики.)
     -  Двадцать лет прошло с  тех пор,  как он гнал русских по этим полям в
мазурские озера!..
     Пока майор говорил, его  мерин поднял хвост  и сбросил  пару яблок  для
удобрения йокенской земли.
     - Нет другого такого немца, который так  много сделал бы для  Восточной
Пруссии, как наш Гинденбург. Почтим его память нашим последним ура!