Эмиль Золя
   Лурд


----------------------------------------------------------------------------
     Перевод с французского Т. Ириновой.
     Эмиль Золя. Собрание сочинений в 18 томах. Том 17
     М., "Правда", 1957.
     Издание выходит под общей редакцией А. Пузикова.
     OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

I

     Поезд шел полным ходом. Паломники и  больные,  теснившиеся  на  жестких
скамейках вагона третьего класса, заканчивали  молитву  "Ave  maris  stella"
{"Привет тебе, звезда морей" (лат.).}, которую они запели, лишь только поезд
отошел  от  Орлеанского  вокзала;  в  это  время  Мари,   увидев   городские
укрепления, в лихорадочном нетерпении приподнялась на своем горестном ложе.
     - Ах, форты,  -  радостно,  несмотря  на  свое  болезненное  состояние,
воскликнула девушка. - Наконец-то мы выехали из Парижа!
     Ее отец, г-н де Герсен, сидевший напротив, улыбнулся,  заметив  радость
дочери, а аббат  Пьер  Фроман  с  глубокой  жалостью  и  братской  нежностью
посмотрел на девушку и невольно произнес вслух:
     - А ведь придется ехать так до  завтрашнего  утра,  в  Лурде  мы  будем
только в три сорок. Более двадцати двух часов пути!
     Это  происходило  в  пятницу,  девятнадцатого  августа.  Было  половина
шестого утра, сияющее солнце только что взошло, но собравшиеся на  горизонте
густые  облака  предвещали  душный,  грозовой  день.  Косые  солнечные  лучи
пронизывали золотом крутящуюся в вагоне пыль.
     Опять тоска охватила Мари, и она прошептала:
     - Да, двадцать два часа. Боже мой! Как долго.
     Отец помог ей снова улечься в узкий ящик, нечто вроде лубка, в  котором
она провела семь лет жизни. В виде  исключения  в  багаж  приняли  две  пары
съемных колес, которые привинчивались,  чтобы  возить  ящик.  Зажатая  между
досками этого передвижного гроба,  девушка  занимала  на  скамье  целых  три
места. С минуту она лежала, смежив веки; худенькое землисто-серое лицо  Мари
было все же прелестно  в  ореоле  прекрасных  белокурых  волос,  которых  не
коснулась болезнь, и выражение его было детски-наивно, несмотря на  то,  что
ей уже минуло двадцать три года. Одета она была очень скромно, в простенькое
черное шерстяное платье, а на шее у нее висел билетик  Попечительства  с  ее
именем и  порядковым  номером.  Мари  по  собственной  воле  проявила  такое
смирение; к тому же ей не хотелось вводить в расходы своих близких,  впавших
в большую нужду. Поэтому она и оказалась  здесь,  в  третьем  классе  белого
поезда для тяжелобольных, самого скорбного  из  всех  четырнадцати  поездов,
отправлявшихся в тот день  в  Лурд,  того  поезда,  который,  кроме  пятисот
здоровых паломников, мчал на всех парах с одного конца Франции на другой еще
триста несчастных, изнемогающих от слабости людей, измученных страданиями.