значительной вместимости и с богатым грузом. И калугеры  для  пользы  дела
никогда не отказывали верующим в подобных молебнах.
   Вот уже несколько недель итилонцам не представлялось случая поживиться.
За все это время ни одно судно не пристало к берегу Мани.  Немудрено,  что
новость, сообщенная монахом между двумя приступами одышки, вызвала  бурный
взрыв радости.
   Тотчас же раздались глухие удары  симандры  -  деревянного  колокола  с
железным  языком  (им  пользовались   в   тех   провинциях   Греции,   где
захватчики-турки запрещали бить в набат). Но этого  заунывного  гула  было
достаточно, чтобы на берег сбежались мужчины, женщины -  все,  кого  жажда
добычи толкала на грабеж и  убийство;  даже  дети  и  свирепые  псы  и  те
устремились сюда.
   Тем временем моряки на высокой скале громко и ожесточенно спорили.  Они
старались угадать, что за судно приближается к берегу.
   Подгоняемый легким норд-норд-вестом, все более свежевшим с наступлением
ночи, корабль быстро шел левым галсом. Можно было ожидать, что он повернет
к  мысу  Матапан.  Судя  по  всему,  он  плыл  с  Крита.  Корпус  корабля,
бороздившего воды и оставлявшего за собой  вспененный  след,  уже  начинал
обрисовываться, но все паруса его еще сливались в неясное  пятно.  Поэтому
было трудно определить, к какому типу судов он принадлежит,  и  ежеминутно
возникали самые противоречивые предположения.
   - Это шебека, - уверял один из моряков. - Вот мелькнули  прямые  паруса
фок-мачты.
   - Ну нет! - возражал другой. - Это пинка.  Посмотри-ка  на  приподнятую
корму и изогнутый форштевень!
   - Шебека, пинка! Как будто можно распознать их на таком  расстоянии!  -
возражал третий.
   - Под прямыми парусами может идти и полакра! - заметил какой-то  моряк,
приставивший к глазам два полусомкнутых кулака наподобие зрительной трубы.
   - Дай бог! - отозвался старый Годзо. - И полакра, и шебека, и  пинка  -
это ведь все трехмачтовые суда, а всякому понятно,  что  три  мачты  лучше
двух, если речь идет о том, чтобы заполучить добрый  груз  кандийских  вин
или смирнских тканей.
   Это мудрое замечание заставило всех еще  зорче  вглядываться  вдаль.  А
корабль все приближался и  мало-помалу  увеличивался  в  размерах;  но  он
слишком круто держался ветра, и его нельзя  было  разглядеть  с  траверса;
поэтому никто не мог сказать, сколько на нем мачт  -  две  или  три  -  и,
следовательно, какие надежды сулит его вместимость.
   - Где черт вмешался, там добра не жди! - проворчал Годзо, уснащая  свою
речь ругательствами, заимствованными у разных народов. - Это всего-навсего
фелюга...
   - Хуже  того,  сперонара!  -  воскликнул  калугер,  обманутый  в  своих
ожиданиях не меньше, чем его паства.
   Нечего и говорить, что оба эти  замечания  толпа  встретила  возгласами
досады. Но к какому бы типу судов ни относился приближавшийся корабль, его
водоизмещение явно не превышало ста - ста  двадцати  тонн.  Однако  прежде
всего важна ценность груза, а не его вес. Нередко простые  фелюги  и  даже
сперонары  служат  для  перевозки  дорогих   вин,   ароматических   масел,
драгоценных тканей. В этом случае  нападение  оправдывает  себя  -  хлопот
немного, а прибыль большая! Значит, рано  еще  было  унывать.  К  тому  же