Там-то, в подземном жилище, выдолбленном в сланцевых массивах,  на  том
самом месте, где некогда работали могучие  подъемные  машины,  и  жил  уже
десять лет Симон Форд со своей семьей.
   Старый мастер охотно называл свое жилище "коттеджем".
   Благодаря небольшим сбережениям, накопленным за долгую трудовую  жизнь,
Симон  Форд  мог  бы  жить  на  солнце,  среди  деревьев,  в  любом  месте
Соединенного королевства; но он  и  его  домашние  предпочли  не  покидать
копей, где они были счастливы, - у них были одинаковые мысли и вкусы.  Да,
им нравился этот коттедж,  погребенный  в  недрах  шотландской  земли,  на
глубине в полторы тысячи футов. Одним из достоинств этого жилища  являлось
то обстоятельство,  что  здесь  нечего  было  бояться  налоговых  агентов,
которым поручалось производить перепись налогоплательщиков: сюда-то они не
придут отыскивать хозяев коттеджа.
   В описываемое время Симон Форд, бывший рудничный мастер  шахты  Дочерт,
был еще очень бодр для  своих  шестидесяти  пяти  лет.  Высокий,  сильный,
хорошо сложенный,  он  мог  бы  считаться  одним  из  самых  замечательных
уроженцев кантона, поставляющего столько бравых и рослых  солдат  в  полки
гайлендеров.
   Симон Форд принадлежал к старинной шахтерской семье, - его  родословная
восходила к тем временам, когда  начались  первые  разработки  шотландских
угольных залежей.
   Не производя археологических изысканий, чтоб  узнать,  пользовались  ли
углем древние треки и римляне и разрабатывали  ли  китайцы  угольные  копи
задолго до нашей эры, не исследуя вопрос о том, действительно ли  название
минерального топлива происходит от имени одного бельгийского  кузнеца  XII
века, - можно и без этого утверждать,  что  английские  угольные  бассейны
были первыми, в которых началась правильная  разработка.  Уже  в  XI  веке
Вильгельм Завоеватель делил между своими соратниками  добычу  Ньюкаслского
бассейна. В XIII веке Генрих III  выдал  патент  на  разработку  "морского
угля". Наконец, к тому же веку относится упоминание о залежах в  Шотландии
и Уэлсе.
   Именно  в  это  столетие  предки  Симона  Форда  спустились  в  рудники
Каледонии. И с тех пор все Форды, поколение за поколением, трудились  там.
Они были простыми рабочими. Извлекая драгоценное  топливо,  они  работали,
как каторжники. Полагают даже, что рабочие в  угольных  шахтах,  как  и  в
солеварнях, были настоящими рабами. В  XVIII  веке  это  мнение  было  так
широко  распространено  в  Шотландии,  что  в  эпоху   войны   Претендента
опасались, не восстанут ли  двадцать  тысяч  шахтеров  в  Ньюкасле,  чтобы
отвоевать себе свободу, которой, по их убеждению, они были лишены.
   Как бы то ни было, Симон Форд гордился тем, что принадлежит к  великому
племени шотландских  шахтеров.  Он  работал  там  же,  где  и  его  предки
орудовали кайлом, обушком и киркой. К тридцати годам он стал  мастером  на
шахте  Дочерт,  крупнейшей  на  Эберфойлских  копях.  Он  страстно   любил
шахтерское  дело  и  долгие  годы  усердно  выполнял   свои   обязанности.
Единственным его огорчением было то, что он видел, как истощается пласт, и
предчувствовал наступление момента, когда месторождение будет выработано.
   Тогда-то он занялся разведкой новых пластов во всех  шахтах  Эберфойла,
сообщавшихся между собой под землей. Ему посчастливилось открыть несколько
пластов  -  уже  в  последний  период  эксплуатации  рудника.  Он  чудесно
пользовался своим шахтерским чутьем, и инженер Джемс  Старр  высоко  ценил