"Бедолага"    -    осужденный,     который    постоянно    бомбардирует
административные органы жалобами,  доказывая  свою  невиновность ( на старом
жаргоне -  пистолет;  сегодня это  значение  сохранилось в языке  малолетних
преступников в форме "беда"). Слово "бич" тоже  с давних пор существовало  в
уголовном  арго, заимствованное  из  матросского сленга,  и  даже  имело  во
времена   ГУЛАГа  чисто   арестантскую  "народную   этимологию"  -   "Бывший
Интеллигентный Человек" (интеллигенты  в лагерях  быстрее всего опускались и
становились  оборванцами,  доходягами,  ковырялись на помойках). "Бугор" тем
более слово уголовное: бригадир заключенных, а на Севере даже - авторитетный
уголовник, стоящий  во  главе  группы  арестантов  или  преступной  "кодлы".
"Бычок"  -  вообще  словечко  знаменитое,  рожденное  зэками  -  строителями
Беломорканала (по этому поводу существуют даже целые исследования). Человек,
который  берется  судить других,  должен  знать такие  элементарные вещи.  В
другом  месте,  критикуя уже Балдаева за то, что тот  включил в свой словарь
подавляющее  большинство общеупотребительных слов,  Плуцер пишет: "Из  более
чем пятидесяти словарных статей,  расположенных на страницах 140-141,  могут
быть  признаны как строго воровские только 6  слов:  заехорить, зажмуренный,
зажухать, заимка,  зайти,  закабурить".  Между  тем отношение  к  воровскому
жаргону  из перечисленных  имеют  только  слова "зажмуренный",  "зажухать" и
"закабурить".

     Кто без греха...
     КРИТИКУЯ  ДРУГИХ,  не могу обойти молчанием  свой собственный  "Словарь
блатного и лагерного языка. Южная феня" (Ростов-на-Дону, 1992). С сожалением
приходится признать,  что и он не лишен серьезных недостатков. Во многом они
обусловлены  тем,  что  издание  было  случайным:  в  издательстве  "Гермес"
готовилась  моя четырехтомная  "Блатная  энциклопедия", и  то,  что вошло  в
словарь,  было всего лишь наметками, набросками  к  ней. Директор "Гермеса",
покойный  Вадим  Костинский,  предложил  издать  их  в  качестве  небольшого
словарика, не дожидаясь выхода энциклопедии. Я согласился.  Возможно, делать
этого  не следовало, но  -  что  сделано,  то  сделано.  Несмотря  на  явное
несовершенство, словарь получил  очень лестные отзывы от  многих  филологов,
однако сам я прекрасно  вижу свои просчеты. Один  из главных - неоправданное
включение  общеупотребительной, просторечной лексики в качестве арестантской
и уголовной:  "хай", "хайло",  "по уму", "уебище",  "трубы горят",  "телка",
"толкнуть" и т.д. Это, к сожалению, типичная  ошибка филолога, обусловленная
стремлением включить в сферу своего исследования как можно больше материала.
В   словаре   также   фактически   отсутствуют   иллюстративные  примеры   и
грамматические пометы. Не отражены некоторые краеугольные понятия и  термины
уголовного  жаргона, упущены важные  значения отдельных  слов. Нет словарных
статей  "бродяга",  "каторжанин",  "положенец",  "воровская  идея"  и  т.д.;
отсутствуют такие  определения, как "правильный", "достойный", "прокоцанный"
и  т.д.;  в  словарной  статье  "босяк"  отсутствует   основное  значение  -
"профессиональный  уголовник,  соблюдающий  воровские  законы,  отрицательно
настроенный по отношению к администрации мест лишения свободы; одобрительная
характеристика преступника и арестанта", в статье "пассажир" не дано главное
значение  - "любой осужденный; "случайный пассажир" - осужденный, не имеющий
отношения   к  профессиональным  преступникам,  "не   отсюда   пассажир"   -
подозрительный осужденный, не заслуживающий доверия" и т.д.
     И все  это - несмотря  на то, что  уже  ко  времени выхода  словарика я