лошаденке задай.
     - Деньжонки-то водятся, милок?
     - Да  каки  ноне  деньжонки,  -  крякнул  Федотка.  - Так,  самая
малость. Да ты не сумлевайся, хозяин, за постой наскребем.
     - Ну-ну, - кивнул Евстигней.
     Мужики пошли распрягать  лошадь.  Евстигней  же  поманил  пальцем
Гаврилу, шагнул с ним в густую сумрочь сеней.
     - Поглядывай. У них хоть и подорожная, но неровен час.
     - Не впервой, Евстигней Саввич... Дак, я пойду?
     - Ступай, ступай, Гаврила. Поторопи Варьку. Пущай снеди принесет.
     Вновь сошел  вниз.  Солнце  упало  за  кресты  трехглавого храма.
Ударили к вечерне. Евстигней и мужики перекрестили лбы.
     - В  баньку бы нам,  хозяин,  - молвил Федотка.  - Две седмицы не
грелись. (Седмица - неделя.)
     - В баньку можно, да токмо...
     - Заплатим, хозяин. Прикажи.
     Евстигней мотнул   бородой,  взглянул  на  лошадь.  Эк,  заморили
кобыленку. Знать, шибко в город торопятся. Поди, неспроста.
     После бани  мужики  сидели  в  подклете - красные,  разомлевшие -
хлебали  щи  мясные,  запивали  квасом.  Федотка,  распахнув  сермягу,
довольно крякал, глядел на Евстигнея ласково и умиротворенно.
     - Ядрен квасок,  - подмигнул застолице.  - А теперь бы и винца не
грех. Порадей, хозяин.
     Гаврила проворно поднялся с лавки и шагнул к двери.  Но Евстигней
остановил.
     - Я сам, Гаврила.
     Караульному своему погреб не доверял:  слаб Гаврила до вина, чуть
что - и забражничает.
     Принес яндову, поставил чарки.
     - На здоровье, крещеные.
     Мужики выпили,  потянулись к капусте.  Федотка разгладил пятерней
бороду, налил сразу по другой чарке.
     - Первая колом, вторая соколом, э-эх!
     Разрумянился, весело глянул  на  Варьку,  подающую  снедь.  Девка
статная, пышногрудая, глаза озорные.
     - Экая ты пригожая. Не пригубишь ли чарочку?
     Варька прыснула  и  юркнула  в  прируб,  а  Федотка,  распаляясь,
наливал уже по третьей.
     - Живи сто лет, хозяин!
     Опрокинул чарку в два глотка,  шумно выдохнул,  помахал  ладошкой
возле рта.
     - У-ух,  добра!..  Слышь, хозяин, пущай девка хренку да огурчиков
принесет. Прикажи.
     Евстигней позвал  Варьку,  та  мигом   выпорхнула   из   прируба,
стрельнула в Федотку глазами.
     - Не  стой  колодой,  -  нахмурив  редкие  рыжие  брови,  буркнул
Евстигней и подтолкнул Варьку к двери.
     К столу,  неотрывно  поглядывая  на  яндову,  потянулся  Гаврила.
Подсел к Федотке, но Евстигней сердито упредил:
     - Ночь на дворе. Ступай к воротам!