- Не хотят бабоньки,  Евстигней Саввич. Ну да и бог с ними. Давай
снесу.
     Евстигней передал  Гавриле  кувшин  и  вновь  опустился на лавку.
Скребанул бороду.
     "Строга пророчица. Блюдет божью заповедь, ничем ее не умаслишь...
А может, на деньги позарится? После бога - деньги первые".
     Из подклета  вывалился  Гаврила.  Пошатываясь,  весело и довольно
ухмыляясь, доложил:
     - Унес,  Евстигней Саввпч...  А не романеи ли бабонькам? Я мигом,
Саввич.
     Евстигней сплюнул. Поди, полкувшина выдул, балагур окаянный!
     Свирепо погрозил кулаком.
     - Сгинь, колоброд!
     Гаврила, блаженно улыбаясь, побрел к выходу. Проходя мимо Федоры,
хихикнул и ущипнул бабу за крутую ягодицу. Та на какой-то миг опешила,
пирог  застрял  в  горле.  Пришла  в  себя  и  яро,  сверкая  глазами,
напустилась на Гаврилу:
     - Изыди, паскудник! Гореть тебе в преисподней. Изыди!
     Гаврила, посмеиваясь,  скрылся за дверью. А Федора долго не могла
успокоиться,  сыпала на мужика  проклятия,  да  и  бабы  всполошились,
обратив свой гнев на хозяина.
     - Греховодника держишь! Богохульство в доме!
     - Осквернил трапезу!..
     Федора поднялась, а за ней и другие бабы.
     - Прощай, хозяин. Нет в твоем доме благочестия.
     Повалили к выходу.  Евстигней всполошился,  растопырил  руки,  не
пропуская пророчиц к дверям.
     - Простите  служку  моего  прокудного.  Вахлак  он  и   недоумок,
батожьем  высеку.  Погости,  Федора,  в горницу тебя положу,  отдохни,
пророчица.
     Федора была непреклонна.
     - Не суетись, хозяин. Уйдем мы. Скверна в твоем доме.
     - Денег отвалю. Останься!
     - Прочь, богохульник!
     Федора гордо вздернула плечом и вышла из избы. Евстигней проводил
ее удрученным взором,  глянул на стол в схватился за  голову.  Напоил,
накормил  -  и  без  единой  денежки!  Не  дурень ли?  На бабьи телеса
позарился, а Федора только хвостом крутнула.
     Заходил вокруг стола,  заохал. Такого убытка давно не ведал. Надо
же так оплошать,  кажись,  сроду полушки не пропадало, а тут, почитай,
на полтину нажрали. Экая напасть!
     На дворе горланил песню Гаврила.  Евстигней взбеленился, выскочил
на  крыльцо.  Гаврила развалился на телеге.  Задрав бороду и покачивая
ногой в лапте, выводил:

                    У колодеза у холодного,
                    Как у ключика гремучего
                    Красна девушка воду черпала...

     - Гаврила!