столь не накинет. Довольно с вас и пяти алтын.
     - Напрасно торгуешься,  хозяин. Слово артели крепкое. Выкладывай,
покуда струги не ушли.  Да чтоб сразу,  на руки! - все больше и больше
наглел Илейка.
     - Да  то  ж  разор,  душегубы,  - простонал Евстигней Саввич.  Но
делать нечего - пошел в мурью.
     А ватага продолжала выкрикивать!
     - Щей мясных два раза на день!
     - Чарку утром, чарку вечером!
     - За бечеву - чарку!
     - В остудные дни - чарку!
     Вылез из мурьи Евстигней Саввич, дрожащими руками артель деньгами
пожаловал. Бурчал смуро:
     - Средь бела дня грабите,  лиходеи. Без бога живете. Ох и накажет
же вас владыка небесный, ох, накажет!
     - Ниче,  хозяин,  - сверкал белыми крепкими зубами Илейка.  - Бог
милостив. Не жадничай. Эк руки-то трясутся.
     - Не скалься, душегуб! Денежки великим трудом нажиты.
     - Ведаем мы купецкие труды,  - еще больше рассмеялся Илейка. - На
Руси три вора; судья, купец да приказчик.
     - Замолчь, нечестивец!
     Ватага захохотала и полезла с насада на отмель.
     - К бечеве, водоброды!
     Первым впрягся в хомут шишка.  То был могучий букатник  Парфенка.
После  него  залезли  в лямки и остальные бурлаки.  (Шишка - передовой
бурлак в лямке.)
     - А ну тяни, ребятушки!
     - Тяни-и-и!
     - Пошла, дубинушка-а-а!
     Тяжко бурлакам!  Но вот насад начал медленно сползать с  песчаной
отмели.
     - Пошла, дубинушка, пошла-а-а!
     Насад выбрался  на глубину.  Бурлаки кинулись в воду и по канатам
полезли на палубу. Евстигней тотчас заорал букатнику:
     - Правь за стругами, Парфенка!

ГЛАВА 10
                           БОГАТЫРСКИЙ УТЕС

     Казачье войско плыло вверх по Волге.
     Река была тихой,  играла рыба, над самой Волгой с криком носились
чайки, в густых прибрежных камышах поскрипывали коростели.
     Гулебщики дружно   налегали  на  весла,  поспешая  к  жигулевским
крутоярам. Летели челны. Весело перекрикивались повольники:
     - Наддай, станишники! Ходи, весла!
     - Расступись, матушка Волга!
     На ертаульном  струге  плыл  атаман  с есаулами.  Здесь же были и
Гаруня с Первушкой.  У молодого  детины  радостным  блеском  искрились
глаза. Он смотрел на раздольную Волгу, на синие просторы, на задорные,
мужественные лица удалых казаков,  и в душе его рождалась  песня.  Все