"Юфть по  полтине выторговал,  а в Царицыне,  бог даст,  по рублю
распродам",  - довольно прикидывал  Пронькин,  восседая  на  скамье  у
мурьи.  Был  он  в  синем  суконном  кафтане  нараспашку,  под которым
виднелась алая шелковая рубаха. Порывистый ветер приятно холодил лицо,
трепал рыжую бороду. (Мурья - пространство между грузом и палубой.)
     Пронькин глянул на царевы струги,  на зеленые  берега  с  редкими
курными  деревеньками  и  тотчас  вспомнил  о своей московской баньке.
Мечтательно вздохнул:
     "К Гавриле бы сейчас на правеж. Ох, добро-о!"
     Мимо проковылял к трюму приказчик.
     - Пойду товар гляну, Евстигней Саввич.
     - Глянь,  глянь,  Меркушка.  Судовые ярыги  и  заворовать  могут.
Тюки-то  как следует проверь.  Да к бортам-то не прислоняй,  как бы не
отсырели И в хлеб сунь ладонь, вон нонче какая теплынь.
     - Гляну,  Евстигней Саввич, - поклонился Меркушка и полез в трюм.
Купец же раскрыл замусоленную торговую книжицу.  Водя коротким толстым
перстом по корявым строчкам, принялся читать нараспев:
     - Шуба соболья под сукном, цена ей десять рублев; шуба с бархатом
на  золоте  беличья - шесть рублев;  шуба овчинная - десять алтын пять
денег;  кафтан куний суконный - три рубля с полтиной; кафтан сермяжный
- десять алтын две деньги; шапка соболья поповская - двенадцать алтын;
шапка лисья под сукном - девять алтын;  шапка овчинная -  два  алтына;
сапоги  сафьяновые  красные  -  восемь алтын;  сапоги телячьи - четыре
алтына... (Алтын - три копейки.)
     Долго чел Евстигней,  долго высчитывал он прибытки, покуда его не
окликнул приказчик:
     - Ослушники на судне, Еветигней Саввич.
     - Да кто посмел? - сразу взвился Пронькин.
     - Илейка  с  ярыгами в зернь играет.  (Зернь - запрещенная игра в
кости.)
     - Так разогнал бы.
     - Не слушают, Евстигней Саввич. Бранятся.
     Пронькин осерчал.  Ишь, неслухи? Ведь упреждал, так нет, опять за
бесовскую игру принялись.
     Спустился вниз.  Вокруг  бочки  расселись на кулях человек восемь
бурлаков.  Молодой,  среднего  роста,  чернявый  парень,   подбрасывая
костяшку, весело восклицал:
     - Пади удачей!
     Зернь падала на бочку.
     - Везет те, Илейка. Сызнова бела кость.
     Илейка сгреб деньги в шапку, подмигнул приятелям.
     - Мне завсегда везет.
     Увидев перед  собой  насупленного  Пронькина,  Илейка и бровью не
повел.
     - А ну, чей черед, крещеные!
     Евстигней Саввич разгневанно притопнул ногой.
     - Сколь буду сказывать! Аль я вечор не упреждал?
     Илейка поднялся и с дурашливой ухмылкой поклонился.
     - Будь здоров, Евстигней Саввич! О чем это ты?
     Пронькина еще больше прорвало: