- Навались, ребятушки! Неча ждать.
     Евстигней стал средь двора, слюдяной фонарь плясал в руке. Молвил
тихо:
     - Что делать будем,  мужики? Разбойный люд прет. Животы пограбят.
(Живот - имущество, богатство.)
     Гаврила выхватил из-за кушака пистоль.
     - Огнем встречу.
     Но Изоська перехватил его руку,
     - Остынь. Их тут целая ватага. Сомнут.
     Затрещали ворота. Евстигней, поняв, что лихие вот-вот окажутся на
дворе, шагнул ближе, окликнул осекшимся голосом:
     - Кто будете, милочки?.. Я щас.
     - А-а, проснулось, красно солнышко.
     - Скоморохи мы, впущай! Скрозь промокли.
     Евстигней шагнул еще ближе.
     - Ай проманете, милочки. Не скоморохи.
     - Ну-ка сыпь ему в ухи, ребятушки!
     На какой-то миг все смолкло,  но затем дружно  загудели  дудки  и
волынки,  загремели тулумбасы.  И вновь наступила тишина.  (Тулумбас -
старинный ударный музыкальный инструмент, род литавр.)
     - А  лиха  не  будете  чинить?  -  вновь   недоверчиво   вопросил
Евстигней.
     - Как приветишь, хозяин. Да впущай же!
     - Щас, милочки, щас, родимые.
     Откинул засов,  и тотчас перед ним  вздыбился,  рявкнув,  матерый
медведь.   Евстигней   ошалело  попятился.  "Помилуйте,  крещеные!"  -
хотелось ему выкрикнуть, но язык онемел.
     - Да  ты  не пужайся,  хозяин.  Он у меня смирный,  - прогудел из
калитки могутный детина.
     Двор заполнился пестрой, крикливой толпой, которая разом повалила
в подклет. К Евстигнею шагнул Гаврила.
     - Тут их боле двух десятков. Куды эту прорву?
     Евстигней, приходя в себя, буркнул, утирая со лба испарину:
     - Эк ночка выдалась... Поглядывай, Гаврила.
     В подклете опасливо глянул на  зверя;  тот  топтался  в  углу.  У
медведя подпилены зубы, сквозь ноздри продето железное кольцо с цепью,
которую придерживал вожак - рыжий, большеротый мужик в армяке.
     Скоморохи кидали   сырую   одежду   на  лавки,  весело  гомонили,
обрадовавшись теплу.
     - Покормил бы, хозяин, - сказал вожак.
     - С каких шишей, милочки? Сам на квасе.
     - Поищи,  хозяин. Нам много не надо. Хлеба да капустки - и на том
спасибо.
     - Бесхлебица ныне. Голодую.
     Вожак повернулся к ватаге.
     - Слышали, веселые? Оскудел хозяин. Ни винца, ни хлеба. Не помочь
ли, сирому?
     - Помочь, помочь, Сергуня!
     - А ну глянем, веселые. Ломись в подвалы!
     К Евстигнею  подскочил  Гаврила,  пистоль выхватил.  Но Евстигней