же тебя носило? Почитай, год прятался. Молчишь? Я-то думал в степи
подался, а ты тут, в лесах шастаешь.
Иванка пришел в себя. Проглотив комок в горле, зло произнес:
- В вотчине мужиков мучил и тут катом обернулся. Ох, и паскудлив
же ты, Мамон. Жаль, не удалось тебе башку смахнуть.
- А я везучий, Ивашка. Ни царь, ни сатана мне башку не смахнет. А
вот дьяволу я еще послужу, послужу, Ивашка! Люблю топором поиграть.
- Убивец, тьфу!
- Плюй, Ивашка, кляни, Не долго тебе осталось. Хватит, погулял по
белу свету.
- Червь могильный, душегубец!
- Вестимо, Ивашка, душегубец. Топор мне брат родной, а плаха -
сестрица. Люблю людишек потрошить. Я ж у Малюты Скуратова в любимцах
ходил. Небось слышал? Горазд был на топор царев опричник, ух, горазд!
(Малюта Скуратов - Вольский Григорий Лукьянович, думный дворянин,
ближайший помощник царя Ивана Грозного по руководству опричниной,
пользовавшийся его неограниченным доверием.)
- Нашел чем похваляться. Кат!
- Кат, Ивашка, злой кат. Вот так и князь меня величал. Никак, по
нраву я был Андрею Андреичу.
- Чего ж от него сбежал? Кажись, в узде он тебя не держал, -
усмехнулся Болотников.
- Э-эх, Ивашка, младехонек ты еще. У меня с Телятевским особая
дружба. Вот и пришлось в леса податься. Тут мне вольготней, я здесь
царь лесной.
Подошел к поставцу, налил в кубки вина.
- Хошь выпить? Я добрый седни. Винцо у меня знатное. Борису
Годунову в дар везли, а я перехватил гостей заморских. Поднесу,
Ивашка.
- Из твоих-то рук!
- Рыло воротить?
Прищурился, вперив в Болотникова тяжелый взгляд.
- Гордыни в тебе лишку. А чем чванишься? Смерд, княжий холоп! Я
из тебя спесь вытряхну, живьем буду палить. В адских муках сдохнешь.
Мамон выпил и, с трудом унимая злобу, заходил по избе. Взял
топор, провел пальцем по острому лезвию, ступил к Болотникову.
- По кусочкам буду тяпать, а к ранам - щипцы калены да уголья
красны. Орать будешь, корчиться, пощады просить. Но я не милостив, я
тут всех в царство небесное отсылаю. А зачем отпущать? Пропал раб
божий, сгинул - и вся недолга. Да и волков потешить надо. Уж больно
человечье мясо жрут в охотку... Чего зверем смотришь? Ух, глазищи-то
горят. Не милы мои речи? А ты слушай, слушай, Ивашка. Покуда слова, а
потом и за дело примусь... Жутко, а?
Тяжело сел на лавку, помолчал, а затем вновь тихо и вкрадчиво
спросил:
- А хошь я тебя помилую?
- Не глумись, Мамон. В ногах ползать не буду.
- Удал ты, паря. А я взаправду. Отпущу тебя на волю и денег дам,
много денег, Ивашка. Живи и радуйся. Но и ты мне сослужи. Попрошу у
тебя одну вещицу.