- Виноват, - кокетливо сказал Иван Дмитриевич. - Позвольте ручку  в  знак
прощения.
   Он приложился губами к милостиво протянутым ледяным пальцам и снова,  уже
без приказа, внимательно поглядел в лицо Стрекаловой:
   - Матушка учила меня остерегаться мужчин с холодными руками и женщин -  с
горячими.
   Стрекалова прижала свою ладонь к щеке, проверяя ее температуру.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Я испытываю доверие к вам и рассчитываю на ответное чувство.
   Вместе с тем следовало дать понять  этой  женщине,  что  он  не  мальчик.
Толика  бесцеремонности  не   помешает,   напротив,   будет   способствовать
взаимопониманию.  Иван  Дмитриевич   с   нарочитой   сановной   вальяжностью
расстегнул пиджак, нахально скинул пальто-дульет на кровать и  развалился  в
кресле. Но, усаживаясь, нечаянно задел Стрекалову отлетевшей полой  пиджака.
Лежавшая в кармане скляночка стукнула ее по бедру.
   - Что у вас там? - подозрительно спросила она.
   Иван Дмитриевич решил, что говорить правду не стоит.  Человек,  таскающий
при себе склянку с солеными грибами, вряд ли способен поймать убийцу.
   - Это? - Он  с  невозмутимым  видом  похлопал  себя  по  карману.  -  Это
револьвер.
   - Заряженный?
   Иван Дмитриевич пожал  плечами  -  глупый,  дескать,  вопрос.  Стрекалова
впервые посмотрела на него с уважением, но тут же безнадежно махнула рукой:
   - Он вам не поможет. Все равно побоитесь.
   - Да говорите же прямо! - не выдержал Иван Дмитриевич. - Кто  убийца?  Вы
знаете?
   - Побоитесь, побоитесь, - как заведенная,  повторяла  Стрекалова.  -  Как
пить дать побоитесь.
   -  Недавно  мы  взяли  под   стражу   столоначальника   из   Министерства
государственных имуществ. Я уличил его в отравлении  горничной,  которая  от
него забеременела.
   - Может быть,  -  равнодушно  сказала  Стрекалова,  -  но  уж  тут-то  вы
побоитесь. А если даже и нет, никто не позволит вам обвинить убийцу Людвига.
Тем более арестовать его.
   Как всегда в минуты волнения, рука Ивана Дмитриевича дернулась  к  правой
бакенбарде, чтобы заплести ее в косичку. Господи, неужели Хотек прав?
   Иван Дмитриевич покосился на Стрекалову, которая словно бы ждала от  него
возражений, надеялась на них. Он должен был сказать ей: нет, я не испугаюсь,
я сделаю все, что в моих силах! Неужели и в самом деле к убийству  причастны
жандармы?  Дыма  без  огня  не  бывает,  это  их  же  логика.  Трое   часов,
показывающих разное время,  предстали  знаком  тройственной  сущности  графа
Шувалова: он был един в трех лицах. Каждое  из  них  делало  свое  дело,  не
докладываясь двум другим, и жило в своем времени.
   -  Кажется,  я  догадываюсь,  кого  вы  имеете  в  виду,  -  сказал  Иван
Дмитриевич. - Ответьте мне  только  на  один  вопрос:  это  его  подчиненные
следили за домом князя?
   - Так вам все известно? - поразилась Стрекалова.
   - Все.
   - Тогда будем говорить прямо. Да, граф приставил своих людей  к  Людвигу,
потому что боялся и ненавидел его.