сгружая на столик соленые грибочки, из уважения к гостю положенные в
фарфоровую сахарницу. - Ну да Бог милостив. Сыщете злодеев - так австрийский
император вас орденом пожалует.
- И ты знаешь? - печально поглядел на него Иван Дмитриевич,
- Мы не хуже других. Как все, так и мы.
- И про свинью слыхал?
- То уж сегодня. А что князя ухлопали, это я еще вчера знал.
- Что-о? - поразился Иван Дмитриевич.
- У нас место бойкое, я все новости первый узнаю, - похвалился
трактирщик. - Ну, после вас, конечно.
- Ты чего мелешь? Как так вчера? Сегодня ночью его убили.
- Я политику понимаю, - согласился трактирщик. - Пущай народ думает, что
сегодня. А то языки чесать станут: полиция, мол, спит, мышей не гоняет...
- Погоди. Кто тебе сказал, что вчера?
- Вечером сидели двое, промеж себя толковали. Вон там, в углу. Я и
подслушал. Каюк, говорят, князю Анцбурху.
- Вчера вечером? - беспомощно переспросил Иван Дмитриевич.
- От меня, Иван Дмитрич, ни одна душа не узнает. Молчок! Я политику
понимаю! Но уж вы когда орден получите, на банкет милости прошу к нам. Во
всю залу столы накрою. У меня стерлядки камские, вина прямо из Франции, в
бутылках выписываем, - вдохновенно врал трактирщик.
Иван Дмитриевич опрокинул стопку, задумчиво подцепил вилкой грибочек.
Шувалов сказал, что слухи о смерти князя поползли раньше самой смерти.
Теперь это предположение вовсе не казалось бредовым, но в итоге наплывал
совсем уж невыносимый бред. Что же получается? Князь играл в карты и пил
вино в Яхт-клубе, ехал на извозчике, ложился спать, а сам уже был мертв, и
многие в городе об этом знали.
Еще днем Константинов разыскал того извозчика, который ночью отвозил
князя домой. Выяснилось, что от клуба отъехали в три часа утра, а в
Миллионную прибыли чуть не к четырем, потому что лошадь была сама не своя,
упрямилась, ржала, будто пугалась чего-то, вот и добирались целый час.
Выходит, и лошадь догадывалась, что везет мертвеца?
Тем не менее в заговорщиков по-прежнему не верилось. Раб опыта, Иван
Дмитриевич слишком хорошо знал, что самые коварные заговорщики - это
случайность и страсть.
- Нет, - ответил он на вопрос трактирщика, налить ли еще, и опустил
наконец замершую в воздухе руку с пустой рюмкой. - Сколько с меня?
- Нисколь. Вот когда вас орденом наградят, пожалуйте к нам. Отпразднуем,
и к тому, что ваши гости съедят и выпьют, я заодно эту рюмочку причту.
- Нисколь так нисколь, - не стал спорить Иван Дмитриевич. - А хороши у
тебя груздочки! - похвалил он, цепляя вилкой еще грибок.
- Обождите, я вам их сейчас в скляночку наложу! - обрадовался трактирщик.
- Возьмете с собой.
- Не надо.
- Почему? Домой придете, покушаете.
- Ладно. Только чуть-чуть! - предостерег его Иван Дмитриевич.
В ожидании обещанной скляночки он подошел к стоявшему в углу бильярду и,
слегка осовев от водки, уставился на зеленое поле. Один из игроков ткнул
кием, пущенный им каменный шар, перескочив через борт, с грохотом рухнул на
пол. Иван Дмитриевич поднял его и положил обратно на зеленую лужайку. Шар