2
   Шувалов сидел у себя в кабинете, сочиняя очередной доклад государю.  Если
бы тот читал их с тем же напряжением, с  каким  они  писались,  эти  доклады
должны  были  стать  для  него  изощреннейшей  пыткой.  Так  китайцы  капают
преступнику воду  на  выбритое  темя:  человек  сходит  с  ума  от  ожидания
следующей капли.
   - Слава  богу,  на  сегодня  это  последний,  -  сказал  Шувалов,  вручая
дежурному офицеру свой опус, - государь соизволил заменить ежечасные доклады
на ежедневные. Следующий - завтра в полдень. Надеюсь,  к  тому  времени  нам
будет что ему сообщить.
   - Почему именно в  полдень?  -  спросил  Иван  Дмитриевич.  -  Нельзя  ли
попозже?
   - Нельзя. Таков распорядок, а  распорядок  должен  висеть  над  нами  как
дамоклов меч. Без распорядка в России не может быть и порядка.
   В кабинете  у  Шувалова  имелось  трое  часов:  настенные,  настольные  и
напольные. Иван Дмитриевич отметил, что все они показывают разное время.
   - Не уверен, - потягиваясь в кресле, проговорил Шувалов, -  что  государь
многое почерпнет из моих  докладов,  но  лично  мне  они  сослужили  хорошую
службу. Я глубже вник в суть этого дела и понял, что Певцов  прав,  убийство
было тщательно подготовлено. Нужно найти в себе мужество признать, что князь
пал жертвой чьей-то хитроумной интриги.
   Выслушав  рассказ  о  сонетке  в  княжеской  спальне  и  о  визите  Ивана
Дмитриевича на Кирочную, он начал сердиться:
   - Любовь, ревность, оскорбленное самолюбие -  все  эти  мелкие  житейские
страстишки, с которыми вы, полицейские, привыкли  иметь  дело,  здесь  не  в
состоянии ничего  объяснить.  Вы  расследуете  преступление  государственной
важности, и подходить к нему нужно с другими мерками.
   - Ваше сиятельство, я всего лишь хочу сказать, что  фон  Аренсберга  убил
человек, бывавший  прежде  у  него  в  спальне  и  знавший  про  сонетку,  -
оправдался Иван Дмитриевич. - Она и так-то  почти  незаметна,  тем  более  в
темноте. Тому, кто попал в спальню впервые, просто в  голову  бы  не  пришло
переворачивать князя ногами к изголовью.
   - Допускаю, хотя все могло произойти случайно, в пылу борьбы. Но  что  вы
прицепились к этой Стрекаловой? Не сама же она связала своего  любовника  по
рукам и ногам к задушила подушками? Зачем?
   - А муж? - напомнил Иван Дмитриевич.
   - Что - муж?
   - Он мог убить из ревности.
   - Но ему-то откуда было известно про  сонетку?  Или,  по-вашему,  он  сам
приводил собственную жену в спальню к любовнику?
   - Он мог разузнать как-нибудь иначе.
   - Как?
   - Еще не знаю.
   - Тьфу ты! - чертыхнулся Шувалов. - Что за  испанские  страсти  бушуют  в
вашем воображении? Мы не в Севилье.
   - Недавно я читал статью в медицинском журнале, - сказал Иван Дмитриевич.
- Автор доказывает, что в Петербурге девочки созревают раньше, чем в Берлине
и в Лондоне. Примерно в одном возрасте с итальянками.
   - Это вы к чему?
   - К вопросу о темпераменте русского человека.