- Ты и спер? - спросил Иван Дмитриевич.
- Зачем? - не моргнув глазом, отрекся Федор. - У меня свой был такой же.
Казалось бы, уж в этом-то грехе ему теперь ничего не стоит покаяться: не
до молотка, если человека убил. Почему не сознался?
- Эх, дурак я, дурак, что сюда пришел, - сказал Федор. - Не утерпел,
дурак. У меня тут косушечка припрятана была, вот и пришел.
- А как ты знал, что тебя искать станут? - поразился Иван Дмитриевич.
- Как же не знать? - в свою очередь удивился Федор. - На то, поди, и
полиция.
- Нет, я другое спросить хотел. Как, по-твоему, я-то про тебя узнал?
- Да уж семи пядей во лбу иметь не надо.
- Ишь ты! - обиделся Иван Дмитриевич. - Думаешь, легко было догадаться?
- Взял бы косушечку, и давай Бог ноги, - вздохнул Федор. - Нет же, сперва
выпил, потом спать улегся...
Иван Дмитриевич повысил голос:
- Ты давай не крути! Говори, откуда узнал!
Федор лишь рукой махнул: чего там, дескать... Надел шляпу, ветхое
пальтецо с оторванным карманом.
- Айда, что ли?
Спустились по лестнице: он с одной стороны, Иван Дмитриевич - с другой.
Девочка вновь появилась откуда-то, невесомо шла между ними по гнилым
ступеням, не боясь провалиться, прижимала к груди свое полешко.
- Что, Зинка, - спросил у нее Федор, - свое дитя нажила али в кормилицах?
- А ты мне пряник давал, - тихо сказала девочка.
- Верно, - согласился Федор, - давал. А нынче нету. Кончились пряники.
Он погладил ее по волосенкам и вышел во двор. Девочка проводила их до
самой улицы.
- Твоя? - спросил Иван Дмитриевич.
- Мои в Ладоге, - помотал головой Федор и обернулся. - Иди, Зинка, домой.
Мать хватится.
Привстав на цыпочки, он вдруг закричал петухом, смешно раскачиваясь всем
своим маленьким тощим телом. Девочка засмеялась, белое ее личико пятнышком
помаячило в проеме подворотни и пропало, когда свернули за угол.
Иван Дмитриевич опять вернулся к прерванному разговору:
- Так как же ты узнал, что я про тебя знаю?
Но для Федора это не представляло никакого интереса.
- Вот вы про молоток спросили, - вспомнил он. - А вы лучше спросите,
сколь раз они у меня из жалованья вычитали. И за что? Стану рассказывать,
никто не верит. А прогнали когда, за месяц жалованья недодали. А нешто я не
человек? Нешто у меня жена-дети в Ладоге пить-есть не просют? Не полешки
ведь, как у Зинки! Князь меня, неученого, к себе взял, чтобы платить
поменьше. А сам в клубе за одну ночь тыщу рублей проигрывает. У него денег
полный сундук. Фрак вишь я ему подпортил. Так не я! Ворона. Я за нее не
ответчик. Вон на Невском статуи стоят, все изгажены, а вы небось жалованье
исправно получаете. А?
- Это не моя забота, - сказал Иван Дмитриевич. - Я из сыскной полиции,
убийц и грабителей ловлю. Как, думаешь, тебя поймал?
- Вы пришли, я сплю.
- А почему я к тебе пришел? Не к другому кому?
- Мой грех, - справедливо рассудил Федор, - ко мне и пришли. Кто ж за мои