могут не дать займы и не принять в НАТО.
   Но с работы идут не только мужчины. На каждой работе есть женщины, и  они
тоже идут с работы. Что бы там ни говорили про русский женский алкоголизм  -
все равно женщины не пьют на рабочем месте как мужчины. Женщины  на  рабочем
месте не пьют совсем или пьют значительно  меньше  мужчин.  Поэтому  женщины
знают, что находится вокруг рабочих мест. Как только я встретил  женщин,  то
они мне все сразу объяснили, как пройти в поликлинику.
   В поликлинике мне сначала отказали. В регистратуре сказали, что у них нет
врача-проктолога. Тут был виноват не  мороз,  не  пейзаж,  даже  не  русский
идиотизм, а уже только я сам. Я посмотрел  в  энциклопедии,  как  называется
врач,  который  занимается  геморроем.  Называется  он   проктолог.   Но   в
регистратуре не знали, чем занимается проктолог. Они не только не знали, что
геморроем, а чем вообще. Ведь я сказал не что у меня  геморрой,  а  что  мне
нужен врач-проктолог. Я был виноват сам, но мне было  неловко,  что  у  меня
геморрой. Но потом я все-таки сказал, что у меня геморрой, и  они  ответили,
что геморроем у  них  занимается  хирург.  Они  добавили,  что  не  хуя  тут
выебываться: если у тебя геморрой, так и говори, что у тебя геморрой,  а  не
то, что тебе нужен проктолог.
   Обычно все врачи в русских поликлиниках  татары  или  кто-нибудь  еще  из
Средней Азии. Этот был татарин тоже.  Но  жаловаться  грех.  Он  был  вполне
цивилизованный интеллигентный татарин. Когда-нибудь такими будут все татары.
Мы с ним рассказали другу другу анекдоты не только про геморрой, а и про все
остальные стороны жизни. Его очень заинтересовало, что я писатель.  Он  даже
спросил, про что пишу. Я рассказал ему как мог.
   Я обычно не говорю,  что  я  писатель.  Но  ему  сказал.  Интеллигентному
цивилизованному татарину надо говорить правду.
   Потом он стал осматривать геморрой. Он просил показать  жопу  и  прогнуть
спину как лошадь, - так ему будет удобнее  залезть  пальцем  в  жопу,  чтобы
осмотреть геморрой. Обычно я хорошо прогибаю спину. Я  могу  прогнуть  спину
как угодно; хоть как лошадь, хоть как кто. Но в этот раз  что-то  не  вышло.
Наверное, от страха, - до этого мне пальцем в жопу не залезали и  вообще  не
залезали. Тогда хирург обиделся. Он залез пальцем в жопу  и  сказал,  что  у
меня хронический геморрой. Но он не специалист по геморрою. Он хирург, а  не
проктолог. Хирург лезет пальцем в жопу, но что там, толком не  знает.  Знает
проктолог. Проктолога  у  них  в  поликлинике  нет.  Но  он  есть  в  другой
поликлинике. Надо сдать анализы и взять направление. К проктологу  в  другую
поликлинику  нельзя  без  анализов  и  направления.  Пока  он   рекомендовал
попробовать свечи.
   Теперь я уже и чувствовал себя не  только  клопом  и  клоуном,  а  еще  и
гомосексуалистом, которого выебали в жопу неизвестно за  что.  За  неведомую
ему вину. Выебали навсегда. Впереди ничего. Впереди только маленькие радости
гомосексуалиста - мази, кремы и, главное,  конечно,  свечи.  Скромный  образ
жизни. И свечи, свечи и свечи.
   Когда чувствуешь себя гомосексуалистом - это уже не трещина в  жопе.  Это
уже трещина в жизни. В геморрое виновата не жопа, а неправильное  устройство
жизни. Не жизнь виновата в ее неправильном устройстве, а виноват ты сам, что
неправильно ее устроил. Если бы я  был  казак  в  Ростовском  хоре  песни  и
пляски, то у меня бы не было геморроя. Пел бы и плясал что-нибудь  казацкое.
Если бы журналист - тоже все было бы нормально: писал бы себе и писал всякую
хуйню. Если бы политик - и опять все было бы хорошо: мучил бы людей. Но зато