получила праздник Катя. Для хорошего человека ничего не жалко! Даже
внутреннего оргазма с музыкой! А внутренний, истинный, настоящий оргазм был
уже потом. Но музыки тогда все равно еще не было. Музыка пришла позже.
Люблю Чехова. Очень люблю! Хороший писатель. В человеке все должно быть
прекрасно. Значит, внутренние органы печенка и селезенка тоже. Если
разрезать поглубже - в этом можно убедиться.
Чехова надо слушать. Чехову надо верить. В человеке все действительно
прекрасно! А самое прекрасное в человеке - внутренний орган печенка или
селезенка. Он прекраснее, чем пизда - орган внешний. Внешний орган пизда
дает только внешний невыразительный оргазм, а глубокий внутренний оргазм
может дать только внутренний орган печенка или селезенка; надо слушать
Чехова.
Сердце, поджелудочную железу и желудок я не трогаю. Я к ним равнодушен. И
не потому, что невкусно. Вкусно! Я пробовал. Но эти внутренние органы
все-таки на любителя.
Музыку тоже люблю, - даже больше, чем Чехова. Бах - это печенка. Моцарт -
селезенка. Шуман - пизда. Брамс - поджелудочная железа. А когда приходит
настоящий оргазм - тогда, конечно, сразу звучит Чайковский; первый концерт
для фортепьяно с оркестром.
Дети в меня играют зря. Без меня в меня играть не надо! Играть в меня
надо только вместе со мной. Со мной интереснее и веселее. Даже, если я
что-нибудь разрежу. Бояться не надо, - а вдруг не разрежу?! Вдруг
обойдется?!
Просто мне хочется дойти во всем до самой сути. Как Пастернаку. Мне все
мало! Мне все чего-то не хватает! Мне нужно за горизонт! Поэтому я хочу
знать не только печенку и селезенку, - но и что там еще дальше, за печенкой
и за селезенкой. И вообще люблю поэзию и даже ездил в Переделкино. А прозу я
презираю. Проза - это внешний, не настоящий оргазм.
Люди меня в основном не понимают. Люди боятся, молят о пощаде, кричат "не
надо", предлагают деньги, просят передать последние слова близким и родным,
теряют сознание, убегают, а самые смелые посылают на хуй. А ведь я несу
людям праздник! Праздник со стихами, музыкой и фейерверком. Хуй люди где в
другом месте получат такой праздник! Я же все делаю не только для оргазма,
но и для людей. Но люди боятся праздника. И не любят Чехова; люди не верят,
что внутри они так же прекрасны, как и снаружи.
Чехов и поэзия всегда со мной, но учителя у меня другие. Мои учителя -
Микеланджело и Менделеев. Они все умели. Они умели делать, что любят и что
не любят. Они никогда не успокаивались; им все было мало. Я, как и они,
делаю не только, что люблю, но и многое другое тоже. Поэтому я стараюсь
разрезать все. С самых разных сторон. Музыку печенки и селезенки я люблю, но
разрезаю не только там, где звучит музыка печенки и селезенки, но и там. где
можно услышать нелюбимую музыку пизды и поджелудочной железы. И никогда не
успокаиваюсь. Сколько бы я не разрезал, - мне все мало! Я вечно в поиске, -
я постоянно ищу человека, чтобы разрезать еще и еще.
А еще я хотел бы путешествовать по разным странам - новые города, новые
впечатления... Встречи с интересными людьми... Но мне далеко уезжать от дома
нельзя; надо соблюдать осторожность. Пока я могу путешествовать только
внутри человека, - новые печенки, новые селезенки... Новая музыка... Новый
Чехов. Новый внутренний оргазм.
Человек - это книга. В книге сразу видна только обложка. В человеке тоже