- Нет, Мишель, я человек домашний, у меня совсем другие забавы и цели.
   Мишель посмотрел на меня недоверчиво.
   Неожиданно появился кот, гордый и умный. Мишель тут же схватил его и стал
выкручивать ему все члены сразу. Кот орал, но Мишель знал свое дело, и скоро
кот уже не мог орать. Вдоволь наиздевавшись, Мишель отпустил кота. "Это  ему
за спички, - объяснил он, - так надо! Судьба!" Пришла жена, забрала  кота  и
отправилась зализывать ему раны.
   - Ну, что нового,  Мишель?  -  Я  уже  начал  привыкать  к  нему,  такому
грозному, но такому притягивающему. - Как дела? Как жизнь?
   - Скажу тебе откровенно, как другу. Плохо все, - ответил Мишель,  и  две,
нет, три, все-таки две глубокие, как противотанковые рвы, морщины  легли  на
его серый лоб.
   - Не расстраивайся, Мишель, а пойдем  лучше  мальчика  смотреть.  Недавно
родился, - похвастался я. - Хорошее дитя, не пожалеешь. Тут недалеко совсем.
   И мы пошли смотреть  нашего  ангела  и  спиногрызика;  жена  не  пускала,
говорила, что уснул едва,  но  Мишель  настаивал,  обещал  не  шуметь,  жена
пропустила. "Какой мальчик! - восхищался Мишель. - Ах, мальчик какой!", жена
растрогалась, а Мишель помолчал немного и сказал: "А ведь когда  вырастет  -
станет гадом!" Жена выгнала нас с позором.
   -  Игорь,  а  давай  купим  много-много  водки  и  поедем  к   бабам,   -
воодушевленно предложил Мишель, когда мы снова остались только вдвоем.
   - Ты романтик, - вздохнул я, - мы уже так больше не умеем.
   - Тогда расскажи что-нибудь, - попросил Мишель.
   - Мишель, представь,  тихий  вечер,  полупустой  автобус,  летнее  солнце
заходит, что еще надо? Рядом мама и сын, мама спрашивает: "Ты жить хочешь?",
сын отвечает: "Да", и все это так  спокойно-спокойно,  ни  крика,  ни  шума,
интонация теплая. Я похолодел, как столб  на  морозе.  И  только  через  две
минуты, когда внутри уже все оборвалось, я понял. Я все понял, Мишель! Мама,
осматривая сына с головы до ног, спросила: "Ты кушать хочешь?", а "ш" -  это
же редуцированная "ж"! Мишель, не знаю, как там у тебя с русским языком,  не
навяз ли он тебе, все эти шипящие, свистящие и беглые  гласные,  вот  первый
слог "ку" и пропал! А я, а ты, а мы только ведь ждем, где очередной  речевой
диссонанс - вот она, вся правда, Мишель!
   Мишель поморщился.
   - Прости, Игорь, но я ничего не понял, - жалобно произнес он.
   - Потому что ты мудоеб, - я  рассердился,  нельзя  же  быть  таким  тупым
такому человеку.
   - Значит, первый слог пропал? - Мишель готов был заплакать.
   - Пропал, Мишель, пропал, как твои спички, - и я погладил Мишеля.
   - Нет, я далеко не мудоеб, но могу же я не понимать  чего  или  не  могу,
ведь я же не святой.
   - Правильно, Мишель, ты не святой, ты - мудоеб, - мне стало жалко Мишеля,
я прижался к нему, - вообще мы все мудоебы, Мишель.
   Мы поцеловались.
   Потом отпрянули.
   Потом еще раз поцеловались и снова отпрянули.
   Потом поцеловались и уже застыли.
   Может  ли  человек,  неоднократно  читавший  Шестова,  любить  не   очень
красивого и не очень умного пожилого мужчину  с  беспорядочно  торчащими  из
левой ноздри волосками, к тому же еще и тирана?