другие чувства. Но постепенно он начал сознавать, что этот  нежданный  дар
означает для него новую жизнь.
   Как и всякий обычный человек, который сталкивается с чем-то непривычным
и  необычным,  Дэвид  не  думал  о  нем  в  общих  терминах,  а   мысленно
приспосабливал к своей повседневной жизни.  Получи  он  вдруг  способность
летать, как птица, наверное, первое, о чем  бы  он  подумал,  -  насколько
быстрее он будет добираться до работы.
   И все же он знал, что каким-то необъяснимым образом на него  в  один  и
тот же день обрушились два чуда: он остался жив, и он слышит чужие  мысли.
Если бы за эти часы Дэвид  не  исчерпал  всю  возможную  в  его  состоянии
дневную норму восторга, он бы встал на руки и прошел на них по палате.  Но
две неслыханных удачи в один день были для него слишком большим грузом,  и
Росс лишь глуповато хихикал, глядя в белый больничный потолок.
   Он даже помотал головой,  стараясь  привести  в  порядок  разбегавшиеся
мысли. Что скажет редактор "Клариона", когда Дэвид Росс начнет приносить в
газету новости, о которых другие не могут и мечтать? Что скажет  Присилла,
когда узнает... А должна ли она узнать?..
   Дэвид не был склонен к обобщениям и не говорил себе, что  больше  всего
на свете люди не любят и боятся  тех,  кто  от  них  отличается  умом  ли,
привычками или цветом кожи. Но подсознательно он уже понимал, что никто не
должен знать о его способности. Ему и не пришло  на  ум  проанализировать,
откуда появилось желание  затаиться:  тысячи  поколений  предков,  пугливо
озиравшихся и торопливо прятавших найденную кость  или  монету,  молчаливо
напоминали ему - спрячь! Он не восставал против инстинктов.



2

   Дэвид вышел из больничного подъезда. Привычный гул улицы -  шум  машин,
шорох тысяч шагов, заставил его на  мгновение  забыть  о  своей  необычной
способности. Чудо всегда боится будничности, и мигавшая напротив  неоновая
реклама зубной пасты "Крест" на минуту водворила Дэвида в его былую жизнь.
   Он  медленно  пошел  к  остановке  автобуса,  глядя  на  бежавшие  мимо
автомобили с новым для себя, острым любопытством, с  каким,  должно  быть,
смотрит солдат на оружие, которое едва не отправило его на тот свет.
   И вдруг он почувствовал, что улица - вернее, шум ее - чем-то непривычна
для него.  Он  остановился,  и  кто-то  толкнул  его  плечом,  пробормотав
"простите". Улица была полна шороха, слов,  словно  сотни  шедших  по  ней
людей безостановочно  что-то  шептали  себе  под  нос.  Он  даже  различал
отдельные слова, обрывки фраз: "Семнадцать долларов...",  "Она  не  придет
сегодня...", "Какой он идиот!..", "Надо  купить  сигарет..."  Поток  чужих
мыслей протекал мимо него, заставлял его изумленно глазеть по сторонам.
   Значит, это всерьез, значит, это правда?  Боже  мой,  какое  это  чудо,
какое  счастье,  какие  возможности!  Должно  быть,  у  него  был   слегка
ошарашенный вид, потому что несколько прохожих внимательно  посмотрели  на
него. Чудаки! Что они могут увидеть на его лице? Ничего! А он знает, о чем
они думают, знает! Он слышит!
   Дэвид сидел в автобусе, раскрыв перед собой свежий номер "Клариона". Он
смотрел на газету, но ничего не видел. Внимание его было занято тем легким