здорово повезло. Ухитриться отделаться в такой  аварии  всего  несколькими
ушибами...
   - Поэтому-То я и засмеялся, сестра. А вы сказали, что  я,  наверное,  в
бреду.
   - С чего вы это взяли? Я ничего не говорила.
   - Как не говорили? Или мне это померещилось?
   - Вот  видите,  вам  нужно  еще  отдохнуть.  После  сильных  потрясений
организм нуждается в покое. Постарайтесь заснуть.
   - Спасибо, дорогая сестра. Дай вам бог больных, которые бы  чувствовали
себя новорожденными, спали и смеялись!
   Дэвид вытянулся, всем телом  впитывая  живое  тепло  постели.  Господи,
насколько же это тепло должно быть приятнее безнадежного холода мраморного
стола в морге!.. Болели правый бок и правая рука.  Но  подобно  тому,  как
какой-нибудь острый соус лишь подчеркивает вкус блюда, боль от ушибов была
даже приятной. Каждую секунду она напоминала о том,  что  он  жив,  цел  и
почти невредим.
   "Нужно будет позвонить Присилле", - подумал он.  Впрочем,  она  сегодня
его не ждет, и нечего пугать ее звонками из больницы.
   Внезапно в голову ему пришла мысль о машине. "Шеви", наверное, разбит в
лепешку. Хорошо хоть, что застрахован. Какой, интересно, порядок?  Сначала
в полицию, а потом уже в страховую компанию? Или наоборот?
   В газете наверняка еще никто ничего не знает о нем. Черт с ними,  может
он хоть один день не думать о газете...
   Дэвид закрыл глаза. С самого детства, когда он был совсем еще маленьким
мальчиком, по вечерам в кровати ему вдруг начинало казаться, что он больше
никогда в жизни не сумеет заснуть. В  такие  минуты  он  был  уверен,  что
перешагнуть грань между бодрствованием и сном абсолютно невозможно.
   Он изо всех сил сжимал веки и даже закрывал руками  лицо,  но  сознание
упорно  не  хотело  растворяться  в  темноте.   Потом   темнота   начинала
расширяться, заставляя его физически ощущать свою незначительность,  и  он
начинал думать, что лучше встать и зажечь свет. С этой мыслью он обычно  и
засыпал.
   Но сейчас Дэвид погружался в дремоту спокойно и естественно,  будто  не
спеша входил в теплую воду. Мысли густели и застывали, словно желе, и  уже
странно-неподвижными отступали куда-то в уютный мрак.
   ...Проснулся он от звука торопливых шагов. В палату стремительно влетел
врач, схватил со стола листок и повернулся к Дэвиду спиной.
   - Гм, ловко у него получилось!  Один  случай  из  ста,  -  сказал  врач
каким-то удивительно плоским, бесцветным голосом.
   Дэвид затруднился бы даже сказать, какой это  был  голос,  высокий  или
низкий,  грубый  или  мягкий.  В  голосе   была   какая-то   бесплотность,
абстракция, словно это был не голос, а  написанная  фраза,  которую  Дэвид
видел глазами. Но тем не менее это был голос, и он звучал у него в  голове
ясно и четко.
   - Вы правы, доктор, ловко это получилось! Один  случай  из  ста.  Такая
авария...
   - Да, да, - рассеянно ответил ему  врач  и  вдруг  резко  повернулся  в
сторону Дэвида. - Простите, вы о чем?
   - Что я сказал? Я ответил, что вы правы, - один случай из ста.
   - Я так сказал?