Давайте сразу к делу. -  А  от  вас,  полковник,  всего-то  требуется  -
папочку мне на полчасика предоставить. По протоколам  пробегусь,  выберу
фото  "повкуснее"  -  кстати,  команду  дайте  своим  ребятам,  чтобы  с
негативов потом скоренько распечатали. И  с  упырем,  само  собой,  надо
будет перетереть. Вот и все пела! А прогремите, пан полковник, ни  много
ни мало - на  всю  державу!  Края  ваши,  откровенно  говоря...  Мрачный
народец,  и  легенды  соответствующие  -   есть   из   чего   сварганить
замечательную кашу. На крови убиенного, так сказать, младенца.  Читающая
публика "скушает" и добавки попросит, можете не сомневаться. Вот была  у
меня история... Гурский, казалось, мог говорить  безостановочно.  Богдан
прикрыл глаза.
   Вчера в Путиле хоронили погибшего мальчика.
   Странное дело!
   Местные сыщики только пожимали плечами.
   Но удивлялись скорее вопросам областного начальника, нежели тому, что
ближайшие соседи Степана Грача - несколько гуцульских семей - взялись за
организацию похорон.
   Тело ребенка забрали из морга и предали земле  на  местном  кладбище,
соблюдя при этом старинные обычаи.
   Людей собралось неожиданно много.
   Помалкивали,   насупившись,   мужчины    в    овчинных    "горбатках"
 и узких гуцульских шароварах.
   Плакали смуглые женщины  в  вышитых  плахтах   поверх плотных шерстяных юбок.  Часто  вытирали  слезы  кончиками
пестрых платков.
   И  надрывно  ревели  трембиты   ,
устремленные в прозрачную синеву небес.
   Удивлялся Богдан:
   - Что за дело  людям  до  маленького  беспризорника?  Затруднялись  с
ответом путиловские коллеги:
   - Да как сказать... Принято так. Не нами заведено,
   В это самое время щуплый, болезненного  вида  человек  с  бледной,  в
желтизну, сухой и тонкой кожей  остервенело  бился  головой  о  бетонную
стену крохотной одиночной камеры следственного изолятора.
   Страшную экзекуцию над собой он вершил в гробовом молчании.
   Тонкие белые губы были плотно сжаты - ни  крика,  ни  даже  стона  не
раздалось в сумрачном пространстве.
   Когда, интуитивно заподозрив неладное,  контролеры  распахнули  дверь
одиночки, все было кончено.
   На шершавой, не знавшей штукатурки стене расползалось липкое кровавое
пятно.
   Рана на голове узника была страшной.
   Ничего этого репортер Гурский так и не узнал.
   - Ну, вот что! -  Полковник  Славич,  стряхнув  минутное  оцепенение,
прервал тираду журналиста на полуслове. -  Никакой  информации  по  делу
Степана Грача вы не получите. Как говорится - в интересах следствия.
   - Но позвольте...
   - По крайней мере в данный момент.
   - Вы соображаете, полковник...
   -  Вибачте,  пан  Гурский.  До  побачення!  .
   Следующий номер газеты вышел с заголовком "МОЛЧАНИЕ ПОЛКОВНИКА".