- Что ты знаешь о вечности? Для тебя она - только небытие.  Для  меня
же - продолжение бытия. И стало быть, перемены возможны.
   - Значит, все же - прощение? Ты простишь его?! Хотел бы я знать,  кто
потом поверит в неотвратимость твоей кары?
   - Право карать и вправду принадлежит мне  безраздельно.  Но  простить
может каждый. А множество молитв, вознесенных...
   - Множество? Я не ослышался?! Множество смертных  простят  Познавшего
Кровь?! Разглядев в его деяниях - по  твоему  же  велению!  -  отражение
ада?! Невозможно! Даже тебе не под силу ниспослать такое
   - Ты слушал меня, но не услышал, Противостоящий. Выбор. У них  всегда
есть выбор. В этом случае - согласен - он  будет  нелегким.  Потребуются
воля и мужество, чтобы...
   Узкая каменистая тропа обернулась песчаной дорогой.
   Загадочная, не похожая ни на одну другую, пустыня осталась позади.
   Путники ступили на берег моря.
   Странными казались его воды. Бледно-зеленые, вязкие  даже  на  вид  и
совершенно неподвижные простирались они до горизонта.
   Не водоем вовсе, а огромная чаша с густым горячим киселем.
   Что за стряпуха варила тот кисель?
   Для кого?
   Про то умолчала вечность.
   А чтобы не возникло у кого охоты задавать ненужные вопросы,  вдобавок
растворила в своих глухих лабиринтах  продолжение  странного  разговора,
что вели под раскаленным небом два одиноких путника.
   Знойный воздух был зыбким - мир вокруг казался присным иллюзорным.  И
полно! Не мираж ли явился в горячем мареве?  Возможно,  черная  каменная
пустыня.  Неподвижный  сгусток  моря.  Раскаленное  сверх  всякой  меры,
смертоносное солнце. И двое которые ничего этого попросту не замечали.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Энтони Джулиан

   Шел дождь.
   И казалось, что это надолго.
   Не хмуро, как в Англии, и особенно  в  Шотландии,  когда  зарядят  по
осени долгие унылые дожди.
   То же, впрочем, в Нормандии.
   Париж - другое дело.
   Здесь просто грустно. Но грусть светла, легка, а порой приятна.
   Человек - переменчивое существо, иногда ему хочется погрустить.
   Пройтись по улицам, завешанным легкой  пеленой  дождя,  взглянуть  на
воду, подернутую мелкой рябью.
   А  потом,  отгородившись  вдруг  от  всего   влажного,   прохладного,
грустного  стеклянной  дверью  маленького  бистро,  насладиться   уютным
теплом.
   Чашкой горячего кофе, добрым глотком ароматного коньяка.
   И под конец, чтобы окончательно  доказать  себе  и  всему  миру,  что
настроение - штука  хотя  и  капризная,  но  вполне  управляемая,  вдруг
набрать полузабытый номер.  Услышать  волнующий  -  все  еще!  -  слегка