сын Доротеи, если бы она вышла замуж и у нее родился сын,  унаследовал  бы
поместье мистера Брука, которое, по слухам, приносило  в  год  около  трех
тысяч  фунтов  -  большое  богатство  в  глазах  провинциалов,   все   еще
обсуждавших последнюю позицию мистера Пиля (грезивших о грядущих золотых россыпях и понятия не имевших  о-плутократии,
чья пышность вознесла на столь недосягаемую высоту  обязательные  атрибуты
благородного образа жизни.
   Но  что,  собственно,  препятствовало  Доротее  выйти  замуж  -   такой
красавице и с таким приданым? Да ничего,  кроме  ее  любви  к  крайностям,
кроме  стремления  жить  согласно  с  понятиями,  которые  могли  удержать
осторожного поклонника от предложения ей руки и сердца или же побудить  ее
отвечать отказом всем женихам. Юная барышня благородного происхождения и с
недурным состоянием, которая вдруг падает на колени  на  кирпичный  пол  у
постели больного поденщика и  возносит  пылкую  молитву,  будто  живет  во
времена апостолов! А то  принимается  поститься  точно  папистка,  и  ночи
напролет читает старые богословские  трактаты!  Такая  жена  вполне  может
разбудить вас рано поутру и радостно  сообщить,  что  нашла  новый  способ
распоряжаться своими доходами - способ, который идет вразрез с положениями
политической экономии и  не  позволит  держать  верховых  лошадей.  Вполне
естественно что любой мужчина дважды подумает, прежде чем избрать подобную
подругу  жизни.  Конечно,  женщинам   положены   нелепые   убеждения,   но
действовать исходя из них им не полагается - это служит  надежной  защитой
для общества а также для семейной жизни. Разумные люди ведут себя как все,
и если появляются сумасшедшие, их нетрудно распознать и избегать.
   Соседские барышни и даже обитатели сельских хижин отдавали предпочтение
Селии, всегда приветливой и невинно-простодушной, тогда как огромные глаза
мисс  Брук,  подобно  ее  религиозности,  были  слишком  уж  необычными  и
странными.  Бедняжка  Доротея!  По  сравнению  с  ней  Селия,   какой   бы
невинно-простодушной она ни  выглядела,  было  много  более  искушенной  и
опытной - ведь дух человеческий куда  сложнее  внешней  оболочки,  которая
служит ему своего рода эмблемой или циферблатом.
   Однако вопреки пугающим слухам те, кто оказывался в  обществе  Доротеи,
скоро убеждались, что  она  при  всем  том  обладает  редким  очарованием.
Мужчины находили, что в седле  она  обворожительна.  Ей  нравилось  дышать
воздухом  полей  и  любоваться  деревенскими  видами,  ее  глаза  радостно
блестели,  щеки  розовели,  и  она  совсем  не  походила  на   религиозную
фанатичку. Верховая езда была  удовольствием,  которое  Доротея  разрешала
себе, несмотря на укоры  совести,  твердившие  ей,  что  удовольствие  это
языческое и чувственное, и потому она все  время  предвкушала  миг,  когда
откажется от него.
   Доротея была откровенной и  пылкой  натурой,  менее  всего  склонной  к
самолюбованию:   напротив,   она   искренне   приписывала   своей   сестре
достоинства, далеко превосходившие ее собственные, и если в Типтон-Грейндж
являлся визитер, не торопившийся  затвориться  с  мистером  Бруком  в  его
кабинете, она не сомневалась, что он влюблен  в  Селию,  -  например,  сэр
Джеймс Четтем, которого она постоянно оценивала с этой точки зрения, не  в
силах решить, следует ли Селии принять его предложение. Мысль о  том,  что
предмет его внимания вовсе не Селия, а она сама, показалась бы ей нелепой.
Как ни жадно стремилась Доротея познавать высокие истины, ее представления
о браке оставались самыми детскими. Она была убеждена,  что  вышла  бы  за