щегольским павлиньим пером в шляпе и первой рыжеватой порослью на щеках. А
в прихожей Палаццо ди Поло сидели два нищих монаха-оборванца в потрепанных
шерстяных плащах  -  и  ухмылялись,  будто  уличные  актеры,  изображающие
паяцев.
   Марко начал было  выговаривать  слугам  за  то,  что  пустили  подобную
публику дальше задней двери на кухню, но тут один из монахов  -  тот,  что
повыше, с каштановой бородой, - встал и  заключил  юношу  в  весьма  дурно
пахнущие объятия. А потом сказал:
   - Здравствуй, сынок.
   Мать Марко уже давно встретилась с ангелами в Раю, и на свете оставался
только один человек, способный так к нему обратиться. Вне себя от  радости
Марко воскликнул:
   - Папа!
   Седовласый крепыш дядя Маффео загоготал и потрепал  своего  счастливого
племянника по щеке. Потом они пообедали телячьим филе, протушенным с вином
и грибами, и проговорили чуть ли не до утра. Отец и дядя быстро  вскружили
юноше голову рассказами о своих странствиях и поручении великого хана.
   И что же тогда сказал им Марко? Что он предпочтет остаться  за  уютными
розовыми стенами Палаццо ди  Поло?  Что  будет  и  дальше  штудировать  со
сморщенным  отцом  Павлом  сухие  латинские  глаголы  и  присматривать  за
поступлением словенского чернослива в семейные закрома? Нет. Нет и еще раз
нет. Марко заговорил, как и подобает отважному венецианскому юноше:
   - Отец... дядя... возьмите меня с собой!
   ...Сюда - в эти опасные пустоши востока, где отравленные стрелы  летают
подобно воронам и за считанные мгновения  превращают  молодого  монгола  в
громадный вздувшийся фиолетово-черный баклажан...
   Но тогда Марко еще ничего не знал о всех этих чудесах и  ужасах.  Он  и
представить себе не мог, насколько мир огромен и многолик. Какие  странные
и страшные дороги им придется пройти. Тогда ему казалось,  что  добираться
им - примерно как до Болоньи. Или, быть может, чуть дальше, чем до Рима.
   А в Риме тогда как раз скончался папа Климент, старый и мудрый франк, -
и жадные до власти кардиналы битых три года пререкались и спорили. Папский
же престол тем временем оставался пустым. Миссия братьев Поло для великого
хана затягивалась и затягивалась. Всевозможные тетки,  кузены  и  слуги  в
Палаццо ди Поло уговаривали их плюнуть  на  это  бессмысленное  поручение.
Продать драгоценную золотую табличку-пропуск Хубилая и остаться дома - под
щитом с четырьмя скворцами. Нежиться подобно шелковистым котам у семейного
очага. Вино здесь сладкое и жизнь  мирная.  Можно  пощипывать  кухарок  за
пухлые задницы и таскать миндальные пирожные из громадной открытой печи.
   А они вместо этого отправились к желтоватым стенам города  крестоносцев
Акки - к  палящему  солнцу  над  берегом  Палестины.  Быть  может,  хотели
заручиться духовной поддержкой  в  Святой  Земле,  а  быть  может,  просто
оттого, что братьев Поло всегда тянуло на восток - будто неустанный  ветер
подгонял их с запада.
   И вот - ледяной ветер западных дебрей задувал в обезумевшие  от  страха
глаза Марко желтую пыль...
   Во франкской твердыне Акке братьям Поло суждено было встретить  недавно
избранного папу  Григория,  который  направил  великому  хану  свои  самые
доброжелательные приветствия. А в  качестве  дара  -  священное  масло  из
лампады, что  освещала  гробницу  Христа  в  Иерусалиме.  В  ответ  же  на