непростительное преступление они совершили. Трое мальчиков  в  этой  семье
были еще детьми, от десяти  до  двенадцати  лет,  и  говорили,  что  когда
расчленялись жертвы, эти мальчики соревновались, кто раньше  доберется  до
ценного органа. Но все Батисты клялись, что мальчики  невиновны.  И  когда
полиция приготовилась стрелять, офицер приказал Батистам встать в ряд,  но
младшие мальчики цеплялись за своего убийцу-отца  и  не  хотели  отходить.
Полицейским пришлось побить их дубинками, и потом семью долго  выстраивали
в ряд. А капитан еще долго ждал, прежде чем  отдать  приказ  расстрельному
взводу. Я всегда думал, что капитану просто нравилось  смотреть,  как  они
стоят в ряд в ожидании смерти. И когда пули впивались в  ребячьи  тела,  я
подумал: "Почему капитан не приказал  стрелять,  когда  они  цеплялись  за
отца? Какая для него разница?"


     Когда мы добрались до моего дома, я отнес худую женщину в  прохладный
подвал и положил на одеяло на пол. Проверил пульс и разглядывал повязку на
обрубке руки, когда услышал шаги на  ковре  за  собой.  Шофер  принес  две
небольших сумки и поставил их на пол.  Я  расплатился  с  ним,  и  на  это
потребовалась вся моя наличность. Потом проводил его из дома и спросил, не
довезет ли он меня до  Колона  бесплатно:  все  равно  он  едет  туда.  Он
отказался, поэтому я пешком прошел одиннадцать километров назад, в  Колон,
чтобы забрать заказанные лекарства в корпорации Упанишади-Смит.
     Я наслаждался обратной дорогой. Дом у меня старый, штукатурка со стен
обваливается, но остальные дома не в лучшем состоянии, поэтому мой  дом  в
сравнении не проигрывает. Некоторые даже считают меня богатым, потому  что
дом на берегу озера и  потому,  что  не  могут  себе  представить  бедного
морфогенетика. Но я как-то проводил омоложения в  пентхаузах  Майами,  где
люди не могут одолеть скуку  своей  пустой  жизни,  где  омоложение  часто
служит прелюдией самоубийства. А на пороге своего дома я часто  дремлю  на
солнышке после полудня, и мне снятся места, где люди живут простой жизнью,
полной страсти. Это место я нашел, когда нашел Панаму.
     К  моему  возвращению  домой  солнце  только  что  село.  Становилось
прохладней. Под деревом папайя в моем переднем дворе лежал  Флако,  глядя,
как большая  коричневая  фруктовая  летучая  мышь  пожирает  плод  папайи,
выплевывая на землю семена.
     - Hola, Анжело, - воскликнул он, увидев меня. - Я принес то, что тебе
нужно. Паучьи Лапы в доме. Она проснулась. Я принес ей  прекрасные  желтые
розы. Они ей понравились, как летучей мыши нравятся папайи.  Мне  кажется,
она приклеилась носом к цветам.
     - Значит, ты видел ее? - спросил я.
     - Да. Я сказал ей, что я врач и что ты попросил меня  присмотреть  за
приемом лекарств.
     - Она тебе поверила?
     - О, да, я очень хороший  лжец.  -  Флако  рассмеялся.  -  И  еще:  в
кристалле есть программа, старая военная программа.
     - Военная?
     - Да. Программа реальности для мозговой сумки.
     Я слышал однажды на медицинском конгрессе  речь  об  этих  программах
реальности. Военные подключали их к мозгам, которые  необходимо  сохранить
для  трансплантации.  Программа  реальности   предохраняет   готовый   для