которому тогда уже перевалило за двадцать, ждали лишь одного --
когда же уберут никому не нужный  десерт,  а  родители  встанут
из-за стола и отправятся в банкетный зал.
     Но  и  дети,  и  все  остальные  должны  были  ждать, пока
Император не позвонит в колокольчик. И тут, забыв про этикет  и
всякую  чинность, все бросались к дверям банкетного зала. Двери
распахивались настежь, и "мы оказывались в волшебном  царстве".
Весь  зал  был  уставлен  рождественскими  елками,  сверкающими
разноцветными   свечами   и    увешанными    позолоченными    и
посеребренными   фруктами   и   елочными   украшениями.  Ничего
удивительного! Шесть елок предназначались для семьи  и  гораздо
больше  --  для родственников и придворного штата. Возле каждой
елки  стоял  маленький  столик,  покрытый  белой  скатертью   и
уставленный подарками.
     В  этот праздник даже Императрица не возмущалась суматохой
и толкотней. После веселых минут, проведенных в банкетном зале,
пили чай, пели традиционные  песни.  Около  полуночи  приходила
миссис Франклин и уводила не успевших прийти в себя детей назад
в  детские.  Три  дня спустя елки нужно было убирать из дворца.
Дети занимались этим сами.  В  банкетный  зал  приходили  слуги
вместе   со   своими   семьями,  а  Царские  дети,  вооруженные
ножницами, взбирались на стремянки и  снимали  с  елей  все  до
последнего   украшения.   "Все  изящные,  похожие  на  тюльпаны
подсвечники  и  великолепные  украшения,  многие  из  них  были
изготовлены  Боленом и Пето, раздавались слугам. До чего же они
были счастливы, до чего же были счастливы  и  мы,  доставив  им
такую радость!"
     Вторым  памятным днем календаря была Пасха. Ее праздновали
особенно радостно, потому что  ей  предшествовали  семь  недель
строгого  воздержания -- не только от употребления в пищу мяса,
масла, сыра и молока, но и от всяческих  развлечений.  На  этот
период   прерывались  и  уроки  танцев  у  Великой  княжны.  Не
устраивались ни балы, ни  концерты,  ни  свадьбы.  Период  этот
назывался   Великий   пост,  что  очень  точно  определяло  его
значение. Начиная с Вербного воскресенья дети посещали  церковь
утром  и  вечером.  Некоторое  послабление дисциплины приносила
Великая Суббота. Миссис Франклин  могла  отойти  ко  сну  в  ее
обычное   время,   но  Ольга,  уже  не  считавшаяся  младенцем,
оставалась на ногах. Для  заутрени  --  службы,  продолжавшейся
свыше трех часов, Ольга одевалась как для торжественного приема
во  дворце:  на  голове  усыпанный  жемчугами кокошник, вышитая
вуаль до талии, сарафан из серебряной парчи и кремовая атласная
юбка. Все, кто присутствовал на  службе,  надевали  праздничное
придворное платье. Церковная служба в столь непривычное для нее
время,  должно  быть,  производила  на  впечатлительную девочку
неизгладимое впечатление благоговения, ожидания и радости.
     -- Я не помню, чтобы мы чувствовали усталость, зато хорошо
помню, с каким нетерпением мы  ждали,  затаив  дыхание,  первый
торжествующий   возглас   "Христос  Воскресе!",  который  затем
подхватывали Императорские хоры.