обрадовалась такому предложению. Так  многое  в  квартире  четы
Мартемьяновых  напоминало  ей  о  прошлом.  Перед  иконами в ее
спальне теплились свечи. Она  слышала  милые  ее  сердцу  звуки
родного  языка.  Капитан и госпожа Мартемьянова не щадили себя,
чтобы оказать любую помощь и  утешить  последнюю  оставшуюся  в
живых сестру их последнего Императора.
     Прожив  в  изгнании  свыше сорока лет, лишенная состояния,
последняя  Великая  княгиня  умирала  в  бедности,   но   магия
знаменитого рода была все еще настолько велика, что притягивала
к себе внимание всего мира. На квартиру Мартемьяновых изо дня в
день  приходили письма, выражавший сочувствие, тревогу, надежду
на выздоровление больной. Во время литургии во  всех  храмах  и
монастырях   Русской   Православной   Церкви  в  разных  частях
свободного мира провозглашалась особая молитва "за болящую рабу
Твою  Государыню  и  Великую  Княгиню  Ольгу  Александровну"  и
служились  молебны  о  ее  здравии.  Из  русского  монастыря  в
Нью-Йорке прислали чудотворную  икону  Божьем  Матери,  которая
находилась  у  постели  больной. Из Калифорнии приехал ее друг,
епископ  Сан-Францискский  князь  Иоанн  Шаховский,   чтобы   в
последний раз причастить Великую княгиню.
     Одним  из  последних  лиц,  приехавших  повидаться  с нею,
которого Ольга Александровна  узнала,  был  сэр  Эдвард  Пикок.
Прибыл  он  27  сентября. Сделав над собой усилие, она раскрыла
объятия и поцеловала ему руки, шепча при этом:  "один  из  моих
самых старых друзей..."
     После  этого  свеча, горевшая в ней, начала мигать, хотя и
не гасла еще в течение двух месяцев. 21 ноября Великая  княгиня
впала  в  коматозное  состояние. Три дня спустя, 24 ноября 1960
года, она скончалась, так и не придя в сознание. Это  произошло
в 11 часов 35 минут вечера. Ей шел семьдесят девятый год.
     В  от  вечер  я  должен  был  отправиться в Брантфорд, что
неподалеку от Торонто, читать лекцию. Когда я стал возвращаться
в  Торонто,  было  уже  поздно.  В  ночном  воздухе  попахивало
морозцем,  все  небо  было  усыпано звездами. Я уже подъезжал к
городу, и вдруг меня неожиданно охватило чувство одиночества. Я
остановил  машину  и  посмотрел  ввысь.  Звезды  сверкали  ярче
обычного, и я понял, что Ольги больше нет.
     Раздавшийся рано утром звонок подтвердил мое предчувствие.
В тот  же день, но несколько позднее, у нее в спальне собрались
ее родные и близкие -- ее сын Тихон, чета Мартемьяновых и я  --
на  первую  панихиду.  Панихиду  служил отец Дьячина, священник
русского православного собора в Торонто. С затепленными свечами
в  руках,  все  мы  преклонили  колена,  повернувшись  лицом  к
смертному  одру.  Последняя Великая княгиня обрела покой. Более
того: на лице  ее  была  такая  просветленность,  какой  я  еще
никогда  не видел. Я вслушивался в слова заупокойной молитвы, в
которой звучала пламенная надежда на  то,  что  усопшая  найдет
покой  рядом со святыми Господа нашего. Но когда я посмотрел на
ее лицо,  на  простой  деревянный  крест  в  ссохшихся  пальцах
усопшей,  то  понял,  что  молитва уже была услышана. Последняя