посмотрела на меня, когда я покачал головой.
     "Конечно,  тиран,  --  повторила  девушка.  --  И все в ее
семействе были тиранами, разве не так?"
     Я понял, что этой фразой она  выразила  то  предубежденное
мнение,  которое сложилось во всем мире против великой семьи, о
которой люди так мало знают. Я мог бы рассказать  этой  молодой
медицинской  сестре  о  том,  что  ее  беспомощная  престарелая
пациентка -- одна из самых любезных и  сострадательных  женщин,
которых  я  имел  честь  знать,  которая  некогда  боролась  за
собственную свободу и никогда не  ущемляла  чьих-то  прав  жить
свободной   жизнью.   Но   я   понял,   что  семена  упадут  на
неблагодарную почву и ничего не сказал.
     Друзья Великой княгини благоразумно утаили от нее известие
о кончине ее сестры, Ксении  Александровны,  которая  почила  в
Бозе 22 апреля 1960 года в Лондоне в возрасте восьмидесяти пяти
лет.  Телеграмму  от  королевы  Елизаветы  и  принца Филиппа, в
которой выражалось соболезнование по поводу смерти  ее  старшей
сестры, скрыли от Ольги Александровны.
     Однако  в  последние  месяцы  ее жизни периоды затмения ее
рассудка стали непродолжительными. Временами по утрам, когда  я
к  ней  заходил,  она  удивляла  меня тем живейшим интересом, с
каким она относилась ко всему, что происходит в мире.
     -- Неужели нигде не была  опубликована  фотография  принца
Эндрю?  -- спросила она один раз и была очень обрадована, когда
на следующий день я принес ей газетную вырезку.
     Как-то майским днем, узнав об ущербе, нанесенном в  Японии
цунами, она заявила, что очень об этом сожалеет.
     --  Вы знаете, по-моему, я начинаю испытывать сочувствие к
японцам, -- проговорила она, и я улыбнулся невольно. Для  Ольги
Александровны  со  времен войны 1904-1905 годов Япония являлась
bete noire. [предмет ненависти (франц.)]
     Кто-то рассказал ей о том, что советские ученые  запустили
в  космос спутник с собакой на борту. В тот день она была очень
рассержена и расстроена.
     -- Использовать животных в таких целях -- жестоко и подло.
Ведь собака не понимает, что с нею делают и зачем.
     Проходило лето, и всем докторам  стало  понятно,  что  они
ничем  больше  не  могут  помочь  Великой  княгине. Несмотря на
интерес к текущим событиям, она утратила волю к жизни  вдобавок
к  своим  хворобам.  В больничном распорядке было много такого,
что досаждало и беспокоило ее,  поэтому  было  решено  дать  ей
возможность  в мирных и более естественных условиях. О коттедже
в Куксвилле, естественно, не могло быть и речи. Дело  кончилось
тем,  что старые друзья Ольги Николаевны -- пожилой гвардейский
офицер,  капитан  Мартемьянов,  и  его  жена,   предложили   ей
поселиться  у них, где они смогли бы за ней присматривать. Жили
они в скромной квартире, расположенной над  салоном  красоты  в
одном  из  беднейших  кварталов Торонто, которой было далеко до
простора и великолепия Гатчинского или Аничковского дворца,  но
стоявшая   на   краю   могилы   Великая   княгиня   чрезвычайно