Мы слова не скажем, и на  наших  похоронах  ребята  промолчат.  Я  такой
смерти себе не желаю.
   - Слова или есть, или их нет. Мужики, я так думаю,  надо  по-простому
сказать, так, как мы между собой говорили бы.
   - Вот и скажи.
   Сержант Куницын закрыл глаза, наморщил лоб и шепотом, от  которого  у
ОМОНовцев мурашки по спинам побежали, стал цедить слова:
   - Ребята. Мы вот.., это.., к вам пришли... И  вы  бы  к  нам  пришли.
Борис, Леша, Вася, Коля.
   С каждым могло случиться. Если я живу, то это потому, что вы погибли.
А потому мы - живые, тут, на ваших могилах, должны поклясться  отомстить
за вас, за каждого нашего несколько чеченов положить, чтобы они,  падлы,
знали.
   Куницын, когда говорил, медленно разводил руки, пока не стал похож на
кладбищенский крест. Его вкрадчивый шепот, казалось, проникает не только
в души товарищей, но и просачивается под землю. Сапожников дернул  Павла
Куницына за рукав.  Тот  открыл  глаза,  недоуменно  посмотрел  на  свои
разведенные в стороны руки, словно они принадлежали кому-то другому.
   - Ты, Паша, чего?
   - Сам не заметил, как руки поднялись.
   - Такое бывает.
   - Я правильно все сказал?
   - Даже не знаю.
   - Мы должны отомстить.
   - Должны...
   - Тогда и ты клянись.
   Сапожников молчал, молчали и другие спецназовцы.
   - Я клянусь, - тихо проговорил Куницью, -  клянусь  убивать  за  вас,
ребята, чеченов без разбору. Клянусь мстить.
   Куницын обвел взглядом приятелей.
   - А теперь и вы все поклянитесь.
   Ни у кого не хватило сил отказаться.
   - Клянусь...
   - Клянусь...
   - Ты чего, Гришка, молчишь?
   - Кавказскую овчарку вспомнил, - ответил Гриша Бондарев.
   - Не бойся, мертвые не кусаются. Клянись! - бросил Куницын.
   - Клянусь...
   Все замолчали,  избегая  смотреть  друг  другу  в  глаза.  Сапожников
торопливо свинтил пробку с бутылки, плеснул понемногу на каждую  могилу,
неумело перекрестился и отпил пару глотков.
   Бутылку пустили по кругу. Каждый из ОМОНовцев,  запрокидывая  голову,
видел  над  собой  безрадостное  дождливое  небо.  От  этого  еще  горше
становилось на душе, хотелось выть по-волчьи.
   - Мы поклялись, - напомнил Куницын и протянул руку ладонью вниз.
   Рука ложилась на руку, сжимались пальцы.
   - Смерть за смерть...
   - Отомстим...
   - Мы им покажем...
   - Черт, - выругался Куницын.