- Красиво идут! - воскликнул режиссер, заглядывая в окуляр камеры.
   - Не они красиво идут, - отозвался оператор,  -  а  я  красивый  план
выбрал.
   - Ты тут ни при чем. Место для могил нашли  отличное,  хотя,  на  мой
взгляд, под березками было бы лучше.
   Ветер, бушевавший вверху  и  совсем  не  чувствовавшийся  над  речкой
наконец донес до кладбищенского холма звуки музыки.
   - Ты хотел бы, чтобы тебя с почестями весь город провожал? -  спросил
режиссер.
   - Я был бы не против, но с одним условием, - усмехнулся оператор,  не
забывая делать свое дело.
   - С каким же?
   - Если назавтра можно будет снова пиво пить и деньги зарабатывать.
   - Кстати, ты пиво свое спрячь, нехорошо как-то, - режиссер указал  на
бутылку, стоявшую под треногой. Оператор примостил ее туда, чтобы, когда
появится народ, ее не растоптали.
   Процессия ненадолго застряла в прокисшей после зимы земле, но наконец
выбралась  на  сухое  место.  Гробы  с  телами  установили   на   низких
подставках, и, поскольку здесь  был  косогор,  они  стояли  так,  словно
погибшим давали возможность в последний раз полюбоваться городом.
   Холмогоров не лез в первые ряды,  он  стоял  в  отдалении  на  склоне
холма. Первым выступил заместитель министра, говорил  довольно  складно,
но душу его слова не трогали. Чувствовалось, что человек говорит  не  от
сердца, а повторяет то, что ему приходилось говорить уже не один раз.
   "Жизнь каждого человека уникальна, - подумал Холмогоров, - значит,  и
слова для прощания должны быть разными".
   Отгремел прощальный салют, священник покадил, проговорил  молитву,  и
вскоре солдатские лопаты заскребли  по  песку.  Землю  засыпали  быстро,
будто боялись, что кто-нибудь из родственников не даст доделать начатое,
запретит закапывать. Не прошло и минуты, как вместо ям на  склоне  холма
появились четыре по-военному аккуратных холмика, обложенных  дерном.  На
каждом из них возвышался деревянный, покрытый олифой крест с  табличкой.
Обычно  спокойный  и  считавший  себя  уравновешенным   человеком,   мэр
почувствовал, как к глазам подкатываются слезы.
   Замерзшие на холодном ветру люди потянулись по дороге  с  кладбища  к
мосту. О том, что в  ресторане  Дома  офицеров  уже  накрыты  столы  для
поминального ужина, никто открыто  не  объявлял.  Секретарша  мэра  сама
обходила приглашенных и шепотом сообщала им об этом:
   - Вы к автобусам подходите, вас подвезут.
   Мэр почувствовал на себе взгляд и обернулся.
   Холмогоров стоял у берез и смотрел на  расходившуюся  толпу  с  видом
человека, не имеющего к происходящему никакого отношения. "Вот, черт,  -
подумал мэр, - его-то я и забыл пригласить на  ужин,  список  составляли
еще до его приезда".
   Как всегда бывает в таких случаях, десяток мест за столом оставался в
резерве. Цветков счел  не  совсем  приличным  посылать  для  приглашения
советника патриарха секретаршу.
   - Извините, я вас ненадолго оставлю, - шепнул он заместителю министра
и толкнул в бок подполковника Кабанова, чтобы тот на время заменил его в
необязательном разговоре.