что он стал как две капли воды похож на бродягу-супермена из рекламы сигарет
"Кэмел", и женщины, вниманием которых он и так был не обделен, стали липнуть
к нему как мухи. Кроме того, отрастающая  борода  немилосердно  чесалась,  и
Абзац поспешил сбрить ее.
   И только одно он мог бы при желании изменить в  своем  внешнем  облике  -
прическу. Волосы у Абзаца были густые, иссиня-черные, прямые, как у индейца,
и такие же длинные. Он собирал их в конский хвост  на  затылке,  перевязывая
черным кожаным шнурком, еще с полузабытых институтских времен. То, что  было
хорошо в семнадцать лет, было неуместно в тридцать восемь, но Абзац спокойно
игнорировал  полунасмешливые  взгляды  людей,  с  которыми  ему  приходилось
общаться. Его прическа не была данью моде и не имела  никакого  отношения  к
тактике завлекания в свои сети представительниц прекрасного пола.
   Просто ему нравилось носить длинные волосы, и он их носил,  хотя  конский
хвост был тем, что на милицейском сленге называется "особой  приметой".  Что
же касается косых взглядов и насмешливых реплик, то в Москве было очень мало
людей, которые могли позволить себе высказать Абзацу в глаза свое  мнение  о
его прическе. Помимо длинных волос, у Абзаца имелись широкие плечи,  сильные
руки  с  красивыми  длинными  пальцами,  твердо  очерченный   подбородок   и
выразительные серые глаза, работавшие лучше любого дальномера.
   Эти глаза безошибочно находили цель, умелые руки привычно наводили на нее
оружие, а длинный и сильный указательный палец с безупречно ухоженным ногтем
без малейшего колебания нажимал на спусковой крючок.  Из  вороненого  ствола
выплескивалось пламя,  пуля  отправлялась  в  полет  по  точно  рассчитанной
траектории и безошибочно ложилась в яблочко. Точка. Абзац.
   Он уже не помнил, кто придумал эту кличку, которая в девяноста  процентах
случаев заменяла ему имя. Людей, которые знали, как его зовут на самом деле,
можно было  пересчитать  по  пальцам,  и  все  они  были  уверены,  что  его
давным-давно нет в живых. Иногда, особенно с похмелья, Абзац  подолгу  ломал
голову, пытаясь припомнить свое  настоящее  имя,  и  это  удавалось  ему  не
всегда. Это раздражало его, он  включал  стерео,  и  под  звуки  незабвенных
"Битлз" имя само собой проступало  в  мозгу,  как  переводная  картинка  или
проявляющаяся  полароидная  фотография:  Олег.  Олег  Андреевич,  если  быть
точным.  Олег  Андреевич   Шкабров,   уроженец   города   Ленинграда,   ныне
Санкт-Петербурга,  блудный  сын  полковника  внешней  разведки  и   научного
сотрудника Эрмитажа. Научным сотрудником была мама Олега Андреевича, которая
умерла от рака в  начале  девяностых.  Полковник  внешней  разведки  Шкабров
бесследно сгинул в одной из своих  таинственных  командировок  тремя  годами
раньше,  так  что  теперь  Абзацу  некого  было  стесняться  и  не  на  кого
оглядываться. Каждый выживает как умеет - эта истина справедлива для всех, и
в особенности для одиноких мужчин тридцати восьми лет от роду.
   Зажав в углу рта тлеющую сигарету, Абзац  нерешительно  повертел  в  руке
флягу и сунул ее за пазуху. В конце концов, он приехал сюда не дышать свежим
воздухом и предаваться воспоминаниям в обнимку с флягой.
   Он поддал локтем сползающий  рюкзак  и  решительно  зашагал  по  заросшей
травой колее, не обращая внимания на мелькавшие по  обочинам  дороги  шляпки
грибов.  Лето  выдалось  богатым  на  грибы.  Боровиками  и   подосиновиками
торговали в городе на каждом углу, и на вокзалах было  не  протолкнуться  от
навьюченных пластиковыми ведрами и плетеными корзинами скверно одетых людей,
которые хвастались друг перед другом своими трофеями. Абзац был  горожанином
до мозга костей, и идея употреблять в пищу нечто, никогда не  подвергавшееся