скоро.
   Вслед за адъютантом он подошел к носилкам, на которых  лежал  раненый
генерал. Лицо Багратиона было бледным и блестело от  пота.  Пан  Кшиштоф
понял, что князь испытывает сильнейшую боль, но голос, которым Багратион
обратился к нему, звучал хотя и слабо, но твердо и уверенно.
   - Рад, что вы уцелели,  поручик,  -  сказал  Багратион.  -  Мне,  как
видите, повезло меньше.
   - Вы непременно поправитесь, ваше сиятельство, -  поспешил  возразить
пан Кшиштоф, не ожидавший такого поворота беседы. -  Уверен,  что  очень
скоро вы вновь примете командование и будете не только свидетелем, но  и
одним из главных творцов окончательной победы над Бонапартом.
   - Мне бы вашу уверенность... Впрочем, спасибо, поручик. Я видел,  как
стойко вы держались перед  лицом  опасности.  Вы  даже  не  шелохнулись,
подавая пример остальным, тогда как многие офицеры и даже  генералы,  по
моим наблюдениям, были изрядно напуганы.
   Пан Кшиштоф поклонился, скромно умолчав о том, что при  виде  готовой
взорваться гранаты его приковал к  месту  цепенящий  ужас,  а  вовсе  не
безумная храбрость, которую приписывал ему князь.
   - Надеюсь, поручик, что ваши раны не опасны, - продолжал Багратион.
   - Пустяки, ваше сиятельство, - бодро заявил пан Кшиштоф и тут  же  на
всякий случай добавил:
   - Не более чем через неделю я смогу вернуться в строй.
   - Ну, насчет недели вы, батенька,  пожалуй,  хватили  через  край,  -
попытавшись  улыбнуться,  сказал  Багратион.  -  Надеюсь,  однако,   что
небольшое  путешествие  вам  не  повредит.  Я  хотел  бы   просить   вас
сопровождать меня до моего имения, где мне предстоит выздороветь либо...
либо умереть. Вам положен  отпуск  для  излечения,  так  не  откажите  в
любезности провести часть его в моем обществе!
   На секунду пан Кшиштоф растерялся. Будь он и в самом деле  раненым  в
сражении офицером русской армии, о более лестном предложении нельзя было
бы  и  мечтать.  В  его  положении,   однако,   приглашение   Багратиона
представляло собой, скорее, нежелательную помеху: пан Кшиштоф  не  видел
никакого резона в том, чтобы тащиться вместе с  раненым  князем  куда-то
вглубь России, прислуживая ему и развлекая  его  разговорами,  во  время
которых, кстати, было бы очень легко невзначай  проговориться,  как  это
уже случилось не более часа назад. В то же время он не видел ни малейшей
возможности  отказаться,  не  вызвав   тем   самым   новых   подозрений.
Собственно, об отказе не могло быть и  речи,  поскольку  здесь,  в  двух
шагах от поля продолжавшегося сражения, просьба генерала являлась прямым
приказом, лишь из вежливости облеченным в более мягкую форму.
   Дьявол с ним, подумал пан Кшиштоф.  Что  мне  стоит  согласиться?  По
крайней  мере,  это  отличный  способ  убраться  отсюда   подальше.   Не
пробираться же, в самом деле, обратно к Мюрату прямиком через это пекло!
И потом, Мюрат, чего доброго, может придумать для меня еще  какое-нибудь
дельце, пока сражение не кончилось. А так... Ну, не могу же я,  в  самом
деле, отказать Багратиону, сославшись  на  необходимость  встретиться  с
Мюратом! Обстоятельства оказались сильнее меня, и даже  Мюрат  не  может
этого не понять... А по дороге, на первом же ночлеге, я тихо  исчезну  и
встречусь с маршалом, когда это кровавое безумие уже останется позади.
   Совсем  недалеко  от  места,  где  стоял  пан  Кшиштоф,   беседуя   с