- Что тут будешь делать? - прапорщик  поскреб  щеку.  -  Подполковник
сказал копать здесь, мэр место выделил. Завтра похороны. Поднимем шум  -
пойдут сплетни, разговоры по городу, родственники начнут возмущаться. Не
его это земля, - прапорщик ткнул пальцем в лоб  черепа,  -  пусть  бы  в
Германии своей лежал. Его сюда никто не звал. Выкинь в канаву - и дело с
концом! И так уже полчаса потеряли, - пробормотал прапорщик,  глянув  на
часы.
   Ему хотелось быстрее отсюда уйти, а не думать о  каком-то  несчастном
немце, которого, скорее всего, даже не хоронили, его просто  засыпало  в
окопе во время бомбежки.
   Гаврилов еще покопал, но ни оружия, ни других костей не обнаружил.
   - Хрен его знает, куда все остальное подевалось.
   Он выпрыгнул на сухую траву и отряхнул штаны.  Прапорщик  пожертвовал
свежую газету, в которую ефрейтор Гаврилов принялся заворачивать кости и
череп.
   - Выкопаешь яму внизу, - прапорщик,  как  полководец  во  время  боя,
перстом указал на место, где следовало захоронить найденные  останки,  и
расправил плечи. - И никому ни гу-гу, ясно?
   - Так точно! - дружно ответили солдаты, орудуя лопатами.
   И тут прапорщик увидел, как на светлый песок легла  темная  тень.  На
несколько мгновений в разрывах серых туч снова выглянуло солнце.
   Прапорщик обернулся: тот самый мужчина, во  всем  черном,  с  кожаной
черной папкой, длинноволосый, бородатый, стоял, немного  жмурясь,  глядя
на череп в руках ефрейтора.
   - Могилу потревожили, - негромко произнес он мягким певучим  голосом,
который  легко  перекрывал  свист  ветра.  -  Недоброе  дело  -   могилы
тревожить.
   - Что нам остается? - развел руками прапорщик. - Это же немец,  враг.
Да даже и не немец, а только часть.
   - Не имеет значения, - сказал мужчина, отбрасывая седую прядь.
   Мужчина в черном был лет сорока трех, высокий, статный, широкоплечий,
немного странный, словно не от мира сего. Черные брови, большие, глубоко
посаженные глаза и лицо, как у артиста.
   В городе он,  возможно,  смотрелся  бы  нелепо,  но  на  кладбище  он
выглядел органично, куда более органично, чем командиры и их  солдаты  с
лопатами.
   - Так что же нам делать, может, подскажете? -  на  "вы"  обратился  к
незнакомцу прапорщик, еще не понимая, кто стоит перед ним,  но  чувствуя
силу, исходящую от этого человека.
   Так стоят люди перед морем, абсолютно  спокойным  и  тихим,  в  любой
момент готовые к тому, что на берег может обрушиться волна, смоет  дома,
лодки, вывернет с корнями деревья, уничтожит все живое.
   Мужчина немного виновато улыбнулся:
   - Я бы вам посоветовал, друзья мои, все это аккуратно положить назад,
ямы засыпать, а сверху заложить дерном. Потом поставить здесь крест.
   - Вот еще! - вырвалось у худого прапорщика. - Такую работу  проделали
и все коту под хвост? Мы нашим  ребятам  могилы  копали,  а  он  кто?  -
прапорщик вновь ткнул пальцем  в  череп.  -  Ефрейтор  Гаврилов,  отнеси
фашиста и закопай, да побыстрее!
   - Стой, - сказал мужчина, просьбы в его голосе  не  было,  он  звучал