Вдоль Невского проспекта дул пронзительный ветер, смешанный с крупным дождем. Казалось, даже лужи бурлят, словно в них сунули по огромному ведерному кипятильнику. Высокий мужчина нервно отвернулся от окна.
- Отвратительно! - пробурчал он. - Такая мерзкая погода, что хочется одного - повеситься. Наверное, ктонибудь сейчас накидывает себе петлю на шею.
- Хорошо бы, - сказал абсолютно лысый мужчина в тонких золотых очках на бледном лице. - Если бы сейчас петлю на шею накинули Малютину, я бы не отказал себе в удовольствии ногой вышибить из-под него табуретку. А так, небось, сидит он сейчас у себя в кабинете и отдает распоряжения налоговой службе проверить фирмы, связанные с портом. А инспектора угодливо кивают представителю президента: "Лев Петрович, все будет выполнено, все проверено. Все доложим, не волнуйтесь!" И плевать, что барабанит дождь, что и без них мерзко и тошно в этом мире. Сейчас же сядут в свои машины, поедут в порт, начнут козырять удостоверениями, требовать документы по отчетности, получат бумаги и увезут к себе в контору. А через неделю Малютин получит доклад. И нам с тобой, Петров, не поздоровится. Ты это понимаешь?
- Понимаю, - сказал Петров, грузный мужчина с одутловатым, гладко выбритым лицом, похожий на большую жабу.
На коротких пальцах Петрова поблескивало два перстня с бриллиантами, из-под манжет белой рубашки выглядывали дорогие часы. Он сидел насупившись, сдвинув косматые седые брови, и перекидывал во рту от одной щеки к другой жвачку, то и дело шумно сглатывая слюну.
Петров страдал одышкой и не позволял себе прикасаться к сигаретам уже два года, думая, что это продлит ему жизнь. Хотя, если ты богат, рассчитывать на долгую жизнь, живя в России, не приходится. Многие из тех, с кем он начинал, нашли покой на лучших питерских кладбищах.
Кого взорвали, кого застрелили, а кое-кто - более удачливый - проводил время в местах не столь отдаленных и мерил то тюремный двор, то тесную камеру неторопливыми шагами, потому что заключенному торопиться, собственно говоря, некуда и незачем. Сроки партнеры Петрова по преступному бизнесу получали немалые: кто пять, кто семь, кто девять лет.
Из тех, кто начинал бизнес в золотые времена перестройки, в живых и на свободе остались только двое:
Короедов Сергей Сергеевич и Петров Федор Павлович. В свое время, еще при советской власти, они работали в порту; один инженером, а второй экономистом. Должности они занимали небольшие, но благодаря уму, расчетливости и изворотливости сумели правильно распорядиться той информацией, которой владели, и с годами приумножили и укрепили свои позиции.
Ни Петров, ни Короедов сегодня никаких официальных должностей не занимали, хотя и тот, и другой в свое время пытались стать депутатами. Но обоим помешал чиновник, назначенный Москвой, - представитель президента Малютин Лев Петрович.
Полномочия у Малютина были неопределенные, а потому большие. Даже губернатор и мэр его побаивались, понимая, что стоит Малютину копнуть поглубже, вглядеться попристальнее - и выплывет такое, о чем лучше не думать и не вспоминать.
- И что ты думаешь обо всем этом, Сергей Сергеевич? - вздрогнув тучным телом в кресле так сильно, что заскрипела кожа, поинтересовался у партнера Петров.
Короедов продолжал стоять спиной к окну.
- Ты же знаешь, чего я боюсь.
- Конечно, знаю, - хрюкнул Петров.
- Боишься, что и на твоих руках защелкнутся браслетики?
- Этого только дураки не боятся. От тюрьмы да от сумы не зарекайся. Но сума нам с тобой не грозит, денег мы с тобой, слава богу, заработать умудрились, припрятать заначки в разных местах тоже. Другое дело, что не дадут воспользоваться деньгами, сидеть придется долго. И кто же мог предположить, что какой-то московский мерзавец может все испортить, парализовать в городе хорошо налаженную жизнь?
- А что тебе город? - щелкнув пальцами, сказал Сергей Сергеевич Короедов. - Можно подумать, тебя город интересует!
- Интересует. А почему бы и нет? - хмыкнул, сидя в кресле, Петров.
- Да не город тебя интересует, Федор Павлович, тебя интересует то же, что и меня.
- Так порт же связан с городом! Товар из порта идет в город...
- Да перестань ты дурить мне голову! Я и без тебя знаю, из какого крана нам деньги капают. Мне все твои секреты известны. Может быть, только не знаю номеров счетов в какой-нибудь "офшорке", да и то потому, что никогда ими не интересовался. Не люблю в чужие кошельки и карманы заглядывать.
- Это ты правильно делаешь, - сказал Короедов, опять блеснув очками. - Я тоже не люблю. Приличные люди не заглядывают друг другу в карманы. А вот Малютин норовит залезть.
- Я только одного не могу понять, - булькающим голосом, наконец прекратив жевать, сказал Петров, - он дурак или просто честный?
Короедов расхохотался, показывая сияющие чистотой фарфоровые зубы:
- Тебе-то какая разница? Был бы дураком, никогда бы до наших махинаций не докопался.
- Ты прав. Значит, выходит, честный? Сколько стоит честность?
- Ты же знаешь, сколько мы ему предлагали.
- Послушай, а может, надо было предложить долю - процент отдела?
- Ты что, с ума сошел!? И так всем платим - таможне платим, пограничникам платим, даже бандитам платим, чтобы не лезли в наши дела, мэрии отстегиваем, чиновникам губернатора даем. Если мы еще с Москвой делиться начнем, то, действительно, и до сумы недалеко! Столица и так всех грабит, - зло и пылко заговорил Сергей Сергеевич Короедов, отойдя, наконец, от окна.
- Правильно ты сделал, Сергей Сергеевич, что от окна отвалил.
- С чего это?
- Могут тебе в затылок пулю всадить. Даже не почувствуешь.
- Могут, могут... Ну, и что они с этого получат? Пулю в затылок мне можешь всадить лишь ты, Федор Павлович, остальным моя смерть невыгодна.
- А мне зачем? - захрюкал Петров.
- Вот потому мы друг в друга и не стреляем, что нам денег хватает. А делиться с другими мы не любим, даем каждому столько, сколько считаем нужным. И даем много, - сказал Короедов, положив ладони на свою лысую голову. - Опять люди Малютина приехали, опять отчетность требуют. Мои бухгалтера только на проверки и работают, можно сказать, все остановилось.
- Подожди немного. Я же тебе говорил, что уже договорился.
- С кем? - спросил Короедов.
- Со своими, с бандитами.
- И что они?
- Обещают пугнуть. Если человек не продается, то его можно напугать, можно страхом загнать в угол. Пусть там сидит, как мышь под веником, в штаны делает.
- Когда это будет? Поторопи, между прочим, потому что налоговики просто звереют, - Короедов тяжело вздохнул. - Жизнь неспокойная. Только налаживаться начнет, только чиновников прикормишь, а тут - трах-бах, выборы, и все изменилось, опять голодные к власти пришли. Пока наедятся, пока нахватаются, время уходит, а вместе с ним и деньги. При Собчаке лучше жилось, спокойнее.
- Не скажи, - ответил Петров. - Помнишь, как в самом начале мы с тобой метались?
- Но потом-то все образовалось. Дали денег.., кому полагалось...
Петров перебил его:
- А теперь оказывается, что давали не тем, кому следовало. Именно те людишки, кто от нас получал, нас и сдали.
- До нас пока не добрались.
- Доберутся, - убежденно произнес Петров. - Все хорошее когда-нибудь кончается Короедов вплотную подошел к Петрову и, присев на корточки рядом с ним, зашептал: