Поздним вечером девчонки подбирались  к  самой  колючей  проволоке  и
иногда, естественно с разрешения караульных,  даже  пролезали  под  нее,
чтобы одарить солдат своей  лаской.  Командиры  об  этом  знали,  строго
наказывали караульных, хотя и понимали:  девчонки  не  воры,  солярку  и
бензин из цистерн сливать не станут. Но порядок  должен  быть  во  всем.
Нарушать устав караульной службы не позволено никому.
   За последнюю неделю рядовые  Корнилов  и  Петров  уже  четвертый  раз
заступали в караул.
   Они были злые как собаки. Нестерпимо хотелось  спать.  Повалились  бы
прямо на траву у колючки, сдвинули на глаза  твердый  козырек  пятнистой
шапочки и уснули бы!
   День они кое-как продержались. Но теперь, когда  стало  темно,  глаза
сами слипались.  Медленно  идя  по  периметру  навстречу  друг  другу  и
приближаясь к тому месту, где их траектории  должны  пересечься,  каждый
прислушивался к шагам напарника. "Небось,  дрыхнет,  сволочь",  -  думал
Корнилов, всматриваясь в темноту  и  вслушиваясь  в  звуки  ночи,  среди
которых никак не мог различить  шаги  Петрова.  Но  Петров  появлялся  с
завидной регулярностью.
   - Думал, ты заснул по дороге, - бросал он.
   - И я так думал.
   - Спать хочется.
   - Еще бы, - отвечал Корнилов, и они вновь расходились.
   На следующем круге встречались снова.
   - Игорек, не знаешь, кто сегодня заступил?
   - Капитан Пятаков.
   Вновь разошлись.
   Пятакова солдаты  люто  ненавидели.  Тот  был  карьеристом  до  мозга
костей.
   Корнилов тряхнул головой и понял, что спит на ходу, его непроизвольно
заносило к самой колючке.  Он  постоял,  глубоко  подышал,  поглядел  на
звездное небо и попрыгал, бряцая автоматом.
   Сделалось немного легче, но просветления в мозгу хватило лишь  метров
на двадцать, а потом вновь веки сами  собой  стали  смыкаться.  Он  едва
добрел до грибка, на  котором  была  укреплена  розетка  для  телефонной
трубки, и стал дожидаться Петрова. Тот наконец появился из  темноты.  Он
шатался  и  волочил  ноги  так,  словно  пробродил   пешком   километров
пятьдесят. Автомат висел на груди, руки лежали на нем.
   - Все, не могу больше,  -  прохрипел  Петров.  -  Постоим,  побазарим
немного, а то засну.
   Базарить было не о чем. Обо всем переговорили тысячу  раз.  Появления
женщин сегодня не предвиделось.
   - Ну и сука же Пятаков.  Так  меня  вздрючил  на  прошлой  неделе!  -
пожаловался  Корнилов.  -  Обещал  три  наряда  вне  очереди  дать.  Но,
наверное, забыл.
   - Он не забывает. Как придет время, вспомнит. Ну и  где  он  тебя  за
задницу взял?
   - Курил на территории.
   Напоминание о том, что существует табак, испортило  настроение  обоим
парням. У них оставалась одна сигарета на  двоих.  Оба  они  знали,  что
самый тяжелый период наступает перед рассветом, когда близится смена,  -