Я не убивал!
   Ему казалось, что все про него забыли и он сдохнет в каменном  мешке.
Леонард пытался вспомнить молитву, но не  мог  вспомнить  ничего,  кроме
"Господи, помилуй! Аминь".
   Равномерное движение узника нарушил  писк,  пронзительный  и  тонкий.
Леонард замер на месте с занесенной для шага ногой. Акустика кельи  была
такой, что Леонард не сразу понял, откуда  исходит  звук.  Он  отдавался
эхом,  превращаясь  в  хор.  Казалось,  что   тонкие   иголки   пронзают
воспаленный мозг заключенного изнутри: "То ли  дверь  скрипнула,  то  ли
птицы запели, то ли у меня крыша поехала... Может, в самом деле,  это  я
стрелял в спецназовца? Ну нет, быть не может, я человек  гуманный,  даже
ребенка не обижу... - тут  гомосексуалист  вспомнил  несовершеннолетних,
совращенных им, правда, по обоюдному согласию, за последние пять лет.  -
Это кара Божья", - решил он и опять услышал пронзительный писк.
   Леонард медленно поднял голову. Прямо на окне сидела, потирая  лапки,
огромная грязно-бурая  крыса.  Ее  чешуйчатый  лысый  хвост  безобразным
шнурком свисал с оконного откоса в камеру. Хвост был такой длины, что до
него можно было дотянуться рукой и  дернуть,  как  за  цепочку  сливного
бочка унитаза.
   Отъявленный  гомосексуалист  Леонард  Новицкий  в   душе,   наверное,
все-таки был женщиной, мужское тело досталось ему по недоразумению.
   Поэтому он панически боялся всякой нечисти - змей, жаб, пауков и,  уж
конечно, мышей и крыс"
   Так, с поднятой головой и открытым ртом, в  котором  еще  кровоточили
провалы, оставшиеся от выбитых спецназовцами зубов,  он  простоял  минут
пять,  глядя  на  то,  как  животное  потирает  передние  лапки,  словно
предчувствуя скорую гибель узника - его либо вздернут на виселицу,  либо
здесь же, в страшных казематах монастыря, ему отрубят на плахе голову.
   "Чем бросить в эту мерзкую тварь?"
   В камере ничего "метательного" не было, только тяжелая параша.
   "Сгинь, нечисть, пропади!"
   Крыса еще раз пискнула, после чего произошла перемена в ее поведении.
Она оскалила зубы,  ощетинилась.  Крыса  была  очень  крупная,  даже  по
монастырским меркам. Ракетчики, увидев такую "животень", сказали бы,  не
задумываясь:
   "Бройлер первой категории!" Крыса встала на задние лапы  и  абсолютно
по-человечески  потянулась,  продемонстрировав  грязный  живот,   сладко
зевнула и уже по-кошачьи поскребла  когтями  серую  штукатурку  верхнего
откоса.
   "Ну и громадина!" - Леонард взвизгнул.
   Крыса взвизгнула в ответ еще громче. Леонард повторил. Крыса, как  бы
издеваясь,  ответила  и  села,  свесив  морду  вниз,  словно  собиралась
прыгнуть.  Но  не  такой  она  была  дурой  -   наверх   по   стене   не
вскарабкаешься.
   Взгляд Леонарда пополз по  полу  и  замер  на  грязных  башмаках  без
шнурков. В душе он, как и большинство людей с сексуальными отклонениями,
был немного садистом. Новицкий медленно присел, словно собрался справить
нужду, вытащил правую ногу из ботинка, взял его за каблук, завел руку за
спину и, приветливо улыбаясь, медленно встал.
   Огромная крыса сидела,  поблескивая  бусинками  глаз,  и,  издеваясь,