- Малыш, угадай что я нашел?
     И это вместо "Здрасте".
     - Дядюшка, - говорю я. - Отстань. Ты что не видишь, что я занят?
     Вместо того, чтоб извинится и выйти, дядюшка, не  задумываясь  ни  на
секунду, подкатывает ко мне  и  начинает  таращится  из-за  плеча  на  мою
работу.
     - И что это ты тут делаешь?
     Я устало вздыхаю: - Пишу фантастический рассказ.
     - Ну да, фигня какая. Пошли со  мной,  посмотришь  на  ту  штуковину,
которую я нашел, а потом пиши сколько влезет.
     - Ну тебя к черту, дядюшка. Журнал  американской  фантастики  объявил
конкурс на лучший  фантастический  рассказ,  какой  пришлют  им  до  конца
месяца. Они обещают тыщу баксов победителю, а у меня холодильник пустой.
     - Да ну, - сходу оживает дядюшка, у которого нюх на такие  штучки.  -
Так что же ты до сих пор не написал еще ни строчки.
     - Конечно, потому что ты мне мешаешь.
     - Слушай, племянник! Давай я тебе помогу, а  ты  со  мной  поделишься
выигрышем.
     - Дядюшка, отвали, - повторяю я. -  С  чего  это  я  должен  с  тобой
делиться?
     Но дядюшка Сигизмунд вовсе даже  не  настроен  меня  слушать.  Быстро
подскочив к двери, и бросив мне: - Я еще вернусь! - он  исчезает  с  самым
заговорщицким видом.
     Появляется  он  только  через  пол-часа.  Справедливости  ради,  надо
признать, что за время его отсутствия на лежащей  передо  мной  бумаге  не
стало больше ни на одну паршивую загогулину. Под  мышкой  дядюшка  волочет
здоровенный шлем, весь утыканный проводами и тумблерами.
     - Приветик, - говорит он и видно,  как  его  буквально  распирает  от
гордости. - Посмотри что я принес! Это из той штуковины, которую я нашел.
     - Вечно ты тянешь в дом всякую гадость.
     - Молчи, племянник и немедленно одевай.
     - Вот еще. Почему это я должен одевать себе на голову  всякую  дрянь,
которую притащил мне мой дядя?
     Дядюшка тут же подваливает ко мне и смотрит на белую как  декабрьский
снег бумагу. Проверяет.
     - Да потому что без меня  ты  ни  черта  не  напишешь,  а  вместе  мы
выиграем конкурс.
     Откровенно говоря, мне уже  порядком  надоело  сидеть  перед  пустыми
листами и вообще я уже почти готов завязать с этой безнадегой.  Только  по
этому я молча протягиваю руку за дядькиным шлемаком.
     - Но помни, - тут же заявляет дядя, - пятьдесят процентов мои.
     - Фиг тебе. О конкурсе впервые узнал я, писать тоже буду я,  так  что
тебе причитается не больше тридцати.
     Дядюшка тут же отскакивает и пытается спрятать шлем за спину. Это  не
очень то у  него  получается,  потому  что  шлем  здоровенный,  а  дядюшка
Сигизмунд - тощий, как хорошая борзая. Мы некоторое время препираемся и, в
конце концов, он соглашается на сорок, а я получая шлем.
     Напяливаю его на голову и тупо смотрю на дядюшку.
     - Что дальше?
     - Теперь слушай, - начинает рассуждать дядюшка Сигизмунд, ходя взад и