сохрани их всех и защити их от всякой напасти, от глада,  мора,  сглаза,
ворога лютого... (Плачет.) Максим подходит к ней, опускается рядом,  об-
нимает за плечи.
   Максим (шепчет). Таня!.. Танюша!.. Не надо, успокойся, все будет  хо-
рошо, я люблю тебя, слышишь, я люблю тебя!..
   Татьяна (устало, безразлично). Да-да, Макс, я знаю, спасибо...
   Максим (поднимает ее). Пойдем... Пойдем наверх...
   Татьяна (машинально кивает). Да-да, конечно... идем...
   Александра Николаевна встает и подходит к ним, опираясь на палку.
   Александра Николаевна (отстраняя Максима).  Макс,  не  надо...  Лучше
я... Мы как-никак две женщины...
   Медленно идут через холл, поднимаются по лестнице.
   Максим остается один. Он выключает свет на веранде, в холле, подходит
к камину, зябко потирая плечи, садится перед ним  на  корточки,  чиркает
спичкой.
   В камине начинает медленно разгораться пламя.
   Сверху по лестнице быстро спускается Антон.
   Антон (на ходу, в трубку). Хан, я еду... Была тут одна разборка... Да
так, семейные дела... Нормально... Минут через сорок...
   Замечает посреди стола рюмку коньяка, быстро заглатывает ее на ходу и
выходит, хлопнув дверью.
   В камине разгорается пламя, освещая сидящего на корточках Максима.
   У него в руках маленькая японская флейта сяку.
   Он подносит ее к губам и выдувает всего две ноты:
   у - у... у - у...
   Перед ликом Богородицы напоследок ярко вспыхивает и гаснет лампадка.
   КОНЕЦ
 
 
   P.S.
   В стране, где открытая дискуссия ничего не  решает,  -  из  всех  ис-
кусств, само собой, важнейшим для нас является балет. А драму -  случись
ей взобраться на подмостки - зловещим покровительством преследует неумо-
лимый Морфей: ему особенно по душе, когда  хороший  текст  произносят  с
надлежащими ужимками на разные голоса, ряженые мельтешат и даже палят из
ружей, - а интрига не трогается с места.
   На протяжении трех, с позволения сказать, актов драматург  изобретает
всевозможные предлоги и поводы, чтобы персонажи как можно естественней -
как бы между делом, как бы к слову - сообщили нам, кто они такие  и  что
свело их в трех стенах. О реализм! В восемнадцатом  веке  любой  из  них
открыл бы публике всю свою подноготную за несколько  минут,  после  чего
тотчас приступил бы к осуществлению каких-нибудь  намерений,  какого-ни-
будь плана, пусть никудышного... < Вишневый сад> не позволяет - это пер-
вое. А потом - правда жизни: у нас намерения и планы превращаются в  со-
бытия только за сценой. Но вот биографии рассказаны, день прожит,  зана-
вес падает... < Постскриптум> питает слабость к таким пьесам  -  похожим
на повести: главное - текст. похожим на повести: главное - текст.