последним.  Желание  не  видеть  Потапчука  дошло  в  нем  до  внутреннего
сорванного крика... Почему жребий выпал ему?  Почему  не  волосатому?  Кто
докажет, что зависший поезд ему не приснился? Если это  не  бред,  то  как
доказать окружающим? Ведь был поворот,  огни  на  горизонте  -  он  дважды
видел... Господи, что делать с штрафом... Господи...  Слюнтяй,  повстречал
калеку и умом тронулся... Я... Я впечатлительное дерьмо... Ненавижу! Кого?
Себя! Потапчука! Всех! Сергей  распадался  словно  песочная  башня  -  под
напором окатывающей приторной  слабости.  Он  окончательно  просыпался  на
лежак, всхлипнул и остервенев от своей беспомощности, зашвырнул  проклятый
талисман под потолок - чертенок пару раз отрикошетил и...
     Рытин вскочил...
     Сквозь кожные поры сочились...
     Улетучивались ядовитые газы...
     Душные как смерть, как...
     - Сволочь! - с радостной злостью выплюнул он. - Обрубок...  Недоделок
поганый... Нашел себе идола, козел...  Он  возвращался...  Успокаивался...
Сердце остывало,  а  мир  наполнялся  красками  и  сочным  звучанием...  -
Всего-о... - вытекло из него и оно расхохотался - счастливый, свободный от
сумрачной придури, свободный от пут калеки, который в данный момент...
     (За спиной Рытина...
     На перроне, вздрогнули...
     Санитары, Жанна...
     У носилок засуетились, забегали...)
     Рытин не спеша  собрался  и  пошел  к  выходу.  У  площадки  от  него
отшатнулась Галя.
     - Счастливого пути! - чуть ли не пропел он в перламутровые очи.
     - Яркого пути... - буркнула она. - Конечная у нас тут. Иди вже...
     Он  крылато  пронесся  сквозь  главный  вход,  ловко  обминул  тучные
пассажирские скопления, на ходу наскреб монетку, выскочил на привокзальную
площадь. Там он свернул налево и окунув голову в бокал таксофона, прижал к
уху эбонитовый лед. Двушка, звякнув, ожидала в металлических губах,  палец
наверчивал знакомые цифры, а голова Рытина вертелась с желанием поделиться
подвалившим счастьем. Уж  были  слышны  жирные  гудки,  как  вдруг  трубка
превратилась в гантелю и дрогнув, вернулась на рогатый  держак.  О  монете
Рытин забыл - он медленно шел к автомобильной стоянке, к тому  месту,  где
во внутренности "Рафика" осторожно и чуть суетливо  помещали  носилки,  на
простыне  которых  красными  пятнами  обозначились  руки,  лицо,  череп  с
аккуратным полубоксом...
     - Жанна... - выдохнул Рытин.
     Она резко обернулась - с черными от туши глазницами - полными ужаса и
отчаяния.
     - Сережа! - впилась  в  его  руку  и  тут  же  смутившись,  принялась
сбивчиво рассказывать: -  Ему  всю  ночь  было  плохо...  Потом  наступило
облегчение.  Помните?  Когда   поезд   резко   остановился.   Он   заснул.
Представляете?! Заснул - впервые за два года...  А  буквально  сейчас,  на
перроне с ним случился приступ, вернее... Я даже не знаю что... И санитары
не знают. Он умирает! Может... - она словно опомнилась. - Сережа, вы здесь
тоже сошли? Я думала... Я прошу, я вас умоляю - навестите нас, мы  в...  -
она поморщилась, обернулась к  машине  (санитар  торопил  рукой)  -  Да-да
сейчас... Пожалуйста, позвоните в приемную, ну,  где  скорые,  и  узнайте,