паспорт, начал его  внимательно  перелистывать.  -  Студент?  -  стрельнул
Рудольф поверх неожиданно возникшей жирной оправы. - А, молодой человек?
     - Молодой специалист.
     -  Специалист?  Так-так...  Холост...  Прописка  в  ажуре...  А   вот
фотокарточку пора бы освежить...
     - Сейчас?
     - Что - "сейчас"?
     - Освежить?
     - Не надо утрировать, - Рудольф положил паспорт и покрыл его ладонью.
- Ну, а теперь,  молодой  человек  -  руку  на  сердце,  -  ладонь  строго
прихлопнула серпастый-молоткастый, - зачем вам все это нужно?
     Рытин на него старался не смотреть. Бешенство, выпестованное  тройным
переходом, сдерживалось разве что затейливым положением Рудольфа - будь на
его месте, Рытин даже не мог представить, как бы лично он повел дело.
     И сейчас он  смотрел  на  мягкие  тапочки,  видимо  прихваченные  для
одомашнивания кочевой жизни, и мало-помалу сглатывая ярость, произнес:
     - Вряд ли вы поймете. Настолько это сложно...
     - А вы попытайтесь, - (Рытин поразился - насколько хватало начальнику
ласкового любопытства), - Ваше упорство удивляет.
     - Понимаете, я... - Рытин представил свой рассказ о временном сдвиге,
о поезде, застывшем над пропастью - и ему сделалось совсем плохо, черно  и
безнадежно, лишь выкатилось из груди случайное: - Я имею мысленную связь с
одним инвалидом...
     - Чего? - не выдержал Рудольф.
     - Экстрасенс! - окатила Галина с веселой подначкой, но  уколовшись  о
зрачки начальства, залепила прыснувший было рот.
     - Короче - так, - снова шлепнул провинившегося Рудольф, и  посапывая,
извлек из-под стола чистый лист бумаги. - Вот вам... ручка есть? Найдем...
Опишите все в форме заявления. А там видно будет...
     Рытин вздрогнул...
     Вспомнил о...
     Спеленал ладонью правый кулак с дьяволенком и тяжело замотал головой.
Железнодорожники переглянулись.
     - Я не могу, - выдавил Рытин и поглубже спрятал кочан  ладоней.  -  У
меня там... У меня рука не работает.
     - Усохла? - фыркнул Рудольф и озорно подмигнул Галечке.
     Рытин  молчал  долго  -  унимал  гудящее  сердце,  слушал   как   пот
простреливает  знобкую  кожу  и  наконец,  уравновесив  резонанс,   тяжело
поднялся.
     - Прощайте...
     - Как, все? - глаза  начальника  оказались  удивительно  похожими  на
Галины - такие же маленькие и круглые.
     - Катастрофа не отменяется. Она на вашей совести...
     - Да кто ты такой...
     - Такой! - зло срезал Рытин. Сгреб паспорт и очутился в коридоре. Там
услышал тихое:
     - Ты, Галина, глаз с него не спускай...
     Рытину хотелось выть. Самым страшным было то,  что  он  понимал  этих
людей, в принципе поступающих правильно, но не властных над  собой  -  они
просто вынуждены, обязаны были  не  верить  ему,  Вагоны  теперь  казались