делает  людей достойными  карикатуры. С другой  стороны, живопись изображает
людей в пространстве, а пространство карикатуре не поддается.
     Кроме  того, воздействие карикатуры (например, ошеломляющее  сходство с
оригиналами  в  карикатурах  Решетникова  вопреки  полной деформации натуры)
основано в значительной мере не только на наглядных представлениях,  но и на
абстрактных  понятиях, па  размышлениях. Подлинная карикатура  апеллирует  к
нашим знаниям человеческого характера или сущности  события,  к  игре нашего
интеллекта. Вместе с  тем карикатура  всегда и неизбежно  связана с  текстом
(некоторые   карикатуры  вообще  непонятны  без  текста),  с  атрибутами,  с
комментарием, который  раскрывает ее  смысл.  Одним словом, карикатура более
всего подвластна искусству, тесно связанному с письменами,  с литературой, с
искусством, которое  более  смыкается  со  знаками  -- то  есть  с графикой.
Наконец, нужно  подчеркнуть еще один  важный  момент. Графика  прежде  всего
оперирует линией, а линии более всех  других изобразительных средств присуще
самоценное выражение: совершенно независимо  от  смысла  изображения в самом
повороте и нажиме линии,  ее  темпе и  комбинациях может скрываться  элемент
подчеркивания,  преувеличения,  деформации,   самый  характер  линии   может
содействовать комическому воздействию карикатуры, создавать иронию или  смех
(Домье).
     Если с этими предпосылками подойти к  истории карикатуры, то мы увидим,
что  в  чистом  виде  она  появляется поздно, собственно, только  во  второй
половине  XVIII века.  Многое из того, что  обычно называется карикатурой,--
египетские и  индийские  изображения  богов с головами  животных, комические
рисунки  на  греческих  вазах, химеры готических  соборов --  на самом  деле
принадлежит к области идолатрии, гротеска, мистической аллегории, пародии  и
т. п., так  как в  них или нет тенденции высмеивать,  или нет отклонения  от
нормы,  от реальности,  или  художественное изображение  не обращено  против
определенной  личности.  В  лучшем  случае  здесь  можно  говорить о прологе
карикатуры, ее доисторическом периоде.
     Ближе  к  карикатуре  в  настоящем  смысле  слова мы находимся в  конце
средневековья,   в  эпоху  Реформации  и   нидерландской   революции,  когда
появляются  сатирические листки, направленные против папы  и монахов, против
всяческих слабостей  и пороков. Но  если есть  одна  тенденция карикатуры --
осуждающая, бичующая, то  часто нет другой -- конкретной личности (например,
сатиры  Брейгеля  Мужицкого  обычно  направлены  против абстрактных  понятий
слепоты,  жадности, разврата и т. п.). Тем более что  комическое воздействие
обычно покоится  не столько  на преувеличении,  искажении  действительности,
сколько на ее подмене символическими знаками или ситуациями.
     Даже  рисунки  Леонардо  да  Винчи с деформированными головами не могут
быть  вполне  названы  карикатурами,  хотя  и  используют  типичное   орудие
карикатуры -- одностороннее  подчеркивание и преувеличение. Но их цель -- не
столько  высмеивание   странностей   и  уродств,  сколько  изучение  натуры,
штудирование  структуры головы, раскрытие тайн мимики и  физиогномики. Точно
так  же  и  у  Калло  использованы многие  средства  карикатуры  (вплоть  до
иронической выразительности линии), но нет целой карикатуры.
     Только в XVIII веке средства и целы карикатуры как бы сливаются вместе.
Основатель новой общественной и политической карикатуры, англичанин Хогарт в
30-х  годах XVIII века  выступает  с  дидактическими  жанровыми  циклами,  в
которых высмеиваются человеческие  пороки,  подкупность  выборов,  "радости"
семейной жизни, непомерность в еде, пьянство, роскошь, разложение нравов.