защитить".
  "Но тебе не  пришло в голову дать ей шанс сказать, чего она хочет. Тебе
было легче уйти".
  "Мне нужно было уйти. Она  бы умерла ради меня. Не лучше ли  мне жить в
полжизни ради нее?".
  "В чем дело?" - промычала Гейл. "Кошка съела твой язык?".
  Не кошка, червь сомнения. Что я о себе думаю? Кто я, сэр  Лонселот? Да,
Луиза  прерафаэлитская  красавица,  но  это  не  делает  меня  средневековым
рыцарем. Тем не менее,  я отчаянно желаю, чтобы  правда  оказалась  на  моей
стороне.
  Мы шатаясь выходим из "Волшебного Пита" и направляемся к машине Гейл. Я
в   трезвом  состоянии,  но  поддерживать  Гейл  -  очень  неустойчивый  род
деятельности. Она напоминает остатки желе от детского праздника. Она решила,
что пойдет  со  мной,  даже если мне  придется спать в  кресле. Километр  за
километром она описывает мне мои ошибки. Я жалею, что мне не  удалось утаить
от  нее  часть моей истории, как мне  сначала  и хотелось. Теперь ее было не
остановить. Ее несло как трехтонный грузовик с откоса.
  "Дорогуша, если  есть  что-то, чего я не  выношу, так это  беспричинный
героизм. Люди вроде тебя попросту создают проблемы, для того, чтобы потом их
решать.
  "Ты так обо мне думаешь?".
  Я думаю что  так  ведут  себя  только сумасшедшие идиоты. Может быть ты
просто не любишь ее".
  Это заставило  меня так  яростно  крутануть  руль,  что  ее  подарочная
коллекция кассет с Тэмми Уайнет  перелетела  через  заднее сиденье и  снесла
качающуюся голову ее сувенирной собаки. Гейл стошнило прямо на ее блузу.
  "Твоя проблема в том," говорит она, вытирая себя,  "что ты хочешь  жить
как в романе".
  "Вздор. Я никогда не читаю романов. Кроме русских".
  "Они худшие из всех. Это не Война и Мир, дорогуша, это Йоркшир".
  "Ты пьяна".
  "Да, я пьяна. Мне пятьдесят три и я необузданна,  как Уэльсец с зеленым
луком в  заднице. Пятьдесят  три. Старая  шлюха Гейл. Какое  она имеет право
совать свой нос в твои сверкающие доспехи? Ты ведь так думаешь, зайка? Может
я и  не похожа на  посланника богов,  но твоя  девушка не  единственная, кто
имеет  крылья.  У меня  есть парочка собственных крыльев,  вот здесь".  (Она
похлопывает свои  подмышки.)  "Я полетала здесь  немного и  собрала  кое-что
интересное,  и  я отдам  это  тебе бесплатно.  Не убегай от женщины, которую
любишь. Особенно, если думаешь, что это для ее же  пользы". Она сильно икает
и обделывает свою блузу полу-переваренными моллюсками. Я даю ей свой платок.
Наконец, она говорит, "Лучше пойди и найди ее."
  "Я не могу."
  "Кто так говорит?"
  "Я так  говорю. Я  не могу нарушить  данное слово.  Даже  если это было
ошибкой с моей стороны,  теперь уже  слишком поздно.  Ты бы захотела  видеть
меня, случись мне оставить тебя с человеком, которого ты презираешь?"
  "Да", говорит Гейл и отключается.
  На следующее утро я сажусь в поезд до Лондона. Жара, проникающая сквозь
окно, наводит на меня сонливость, и я соскальзываю в легкую полудремоту, где
слышу голос Луизы, зовущий меня как бы из-под воды.