"Не следует ли найти время для любой возможности?"
  "Работая в восьмидесятичасовом графике?"
  Она уходит.  Я  беру  свою  книгу "Современные  методы лечения рака"  и
отправляюсь домой.
  Июнь.  Самый  засушливый июнь в статистических  сводках. Земля, которая
должна находиться в  зените своей летней славы,  истощена отсутствием влаги.
Почки  на  деревьях  хранят обещание, но  не набухают.  Пульсирующее  солнце
оказалось обманщиком.  Солнце,  которое должно нести  жизнь  приносит смерть
каждое безжалостное утро.
  Мне захотелось пойти в церковь. Не для того, чтобы спасти свою душу или
утешиться видом распятого Христа.  Скорее мне  захотелось соединиться с теми
людьми,  которые  находят  утешение в вере.  Мне нравится  потеряться  среди
поющей  гимны  толпы,  как  странник,  которому  не обязательно заботиться о
пожертвованиях на ремонт крыши или фестиваль урожая. Были времена, когда все
были верующими, и веру  можно было обнаружить в тысячах  крохотных церквушек
вдоль  и  поперек  Британских  островов. Мне  не  хватает  звона  колоколов,
несущихся  от  деревни к  деревне,  зазывающих  к  заутрене.  Этого  божьего
там-тама,  несущего добрые вести. И это были добрые вести, поскольку церковь
была и центром, и средством.
  Англиканская   церковь  в  своей  невозмутимой   великодушной   заботе,
подчеркнуто  ориентированная  на деревенскую  жизнь.  Медленное  чередование
времен года, эхом  перекликающееся с Книгой Общих Молитв. Обряды и молчание.
Твердый  камень  и  твердая почва. Сейчас  едва  ли  одна из четырех церквей
продолжает  соблюдать  весь церковный  календарь и совершать что-либо, кроме
обычного ежевоскресного причастия или каких-то редких мероприятий для своего
прихода.
  Церковь, что недалеко от  моего дома - это работающая модель, не музей.
Поэтому  я выбираю вечернюю молитву  и  начищаю свою обувь. Мне бы следовало
знать, что не все так просто.
  Частично   здание   относилось   к   XIII   веку,  с  григорианскими  и
викторианскими  достройками.  Она  была  сделана из прочного камня,  который
казалось органично вырастает из самой  земли. Взращенная, а не  построенная.
Битва по своему цвету и по сути. Битва за  высечение ее из  камня и придания
ей  формы,  славящей  Господа.  Она  была  массивная,  черная  как  земля  и
вызывающая.  По  архитраву низкой входной двери  была  протянута пластиковая
лента с надписью "ИИСУС ЛЮБИТ ТЕБЯ".
  "Приходится  идти   в  ногу  со  временем"  -  говорю  я  себе,  слегка
смутившись.
  Я  вхожу вовнутрь, прохожу  по выложенному  керамической  плиткой полу.
Характерный  церковный холод,  который  не  способны  преодолеть  ни газовые
горелки ни пальто. После дневной жары он ощущается как рука Бога. Я сажусь в
темную  нишу для  молитв,  с изображением  дерева на  двери, и открываю свой
молитвенник. Здесь нет никого. А потом раздаются звуки тамбуринов.  Это были
серьезные тамбурины, размером с басовые  барабаны и  с гордо  развевающимися
ленточками,  как  на  Майском  дереве, обитые  клепками  по  окружности, как
ошейник питбулла, Один из них проходит по ряду, мимо меня, сверкнув клепками
у  моего  уха.  "Воздай  хвалу  Господу"  -  говорит  несущий  его, отчаянно
пытающийся совладать с ним.
  "Новая овца в нашем стаде".
  Потом это однородное сборище, за исключением меня, начинает петь тексты