нижней губой. Я обвиваю ее руками, не зная кто я - возлюбленное существо или
ребенок.  Я  хочу,  чтобы  она  спрятала  меня  под своими  юбками  от  всех
опасностей.  Я  по  прежнему  ощущаю  острый порыв желания  и, одновременно,
чувство сонного  безопасного  покоя, как  в  лодке,  которая  была у  меня в
детстве. Она  обрушивает меня на  себя, спокойная как море. Море  под  ясным
небом. Лодка со стеклянным дном. Ничего вокруг не предвещает опасности.
  "Поднимается ветер" - сказала она.
  Луиза,  позволь мне плыть по тебе, по этим  одухотворенным  волнам. Моя
вера как вера святых, плывущих в утлом рыбачьем суденышке. Что заставляло их
отправляться по морю  в те далекие времена, до 1000-го года, когда ничто  не
защищало их от моря, кроме кусков кожи и шпалер. Что заставляло  их уверенно
отправляться  в другие места, не существующие на карте, неведомые им? Я вижу
их сейчас, как они едят черный хлеб  с медовыми сотами и укрываются от дождя
звериными шкурами.  Их тела пострадали от погоды, но их души прозрачны. Море
лищь  средство,  а не  цель. Они верят в него  несмотря на знамения. Древние
пилигримы несли  церковь  в своих сердцах. Они были  нерукотворными храмами.
Эклизиастом  Бога. Сигнал  паромщика  был  той  песней, которая вела  их  по
волнам. Их  гортани были  открыты для Бога Смотрите на них - головы откинуты
назад, рты открыты, и никого рядом  с ними кроме чаек, которые спускаются на
корму.  Их голоса создавали шатер из  благословения,  который укрывал  их от
слишком  соленого моря и недружелюбного неба. Любовь гнала их вперед. Любовь
приводила их назад домой. Любовь  укрепляла их руки для весел и согревала их
мышцы  в  ненастье Путешествия, которые  они совершали,  выходили за пределы
здравого смысла:  кто оставляет домашний очаг ради  открытого моря? Особенно
без  компаса, особенно зимой,  особенно в одиночестве. То,  чем вы  рискуете
указывает  на  то,  что  вы  цените.  Где  есть  любовь,  там  очаг  и поиск
приключений сливаются воедино.
  Луиза, я с радостью сожгу прошлое для тебя, уйду и не оглянусь назад. В
прежние  времена во мне  было много безрассудства,  цена не  имела  для меня
значения, забывалась. На этот раз все просчитано заранее. Я знаю, чего стоит
освободиться от багажа всей  прожитой жизни. Я знаю  это и мне все равно. Ты
создала  для  меня  место,  которое  не  потревожат  ассоциации.  Это  может
обернуться пустотой, а может стать избавлением.  Конечно же я хочу рискнуть.
Я хочу рискнуть, потому, что накопленная мною жизнь начинает плесневеть.
  Она целует меня  и  в  ее  поцелуе  - вся  многогранность  ее  страсти.
Любовник  и  ребенок,  девственница и  распутник. Целовали ли меня раньше? Я
чувствую  в  себе пугливость  необъезженного  жеребенка.  Я чувствую в  себе
самоуверенность  Меркуцио.  Это  та  женщина, с которой  мы вчера занимались
любовью, ее вкус свежестью лежит на моих губах, но останется ли она? Я дрожу
как школьница.
  "Ты дрожишь" - говорит она
  "Наверное мне холодно".
  "Дай мне согреть тебя"
  Мы лежим на полу спиной к дневному свету.  Мне  достаточно  того света,
который  есть  в   ее  прикосновениях,  ее   пальцах,  гладящих  мое   тело,
возбуждающих  мои   нервные  окончания.  С  закрытыми  глазами   я   начинаю
путешествие по ее позвоночнику, этой ее булыжной мостовой, которая  приводит
меня к расселине и влажной  долине, а потом глубокой впадине для того, чтобы
утонуть в ней. Что еще есть в мире кроме тех мест, которые ты  открываешь на
теле  своей  возлюбленной?  После занятий  любовью мы  вместе  отдыхаем.  Мы