растений, с "Сердцем  тьмы" в руках. Самая эротичная вещь из всего,  которую
ей можно было сказать: "Мистер Курц -  он мертв". Мне говорили, что  русские
очень  сильно страдают от того, что вынуждены носить меховую одежду на улице
и раздеваться  до трусов в горячо натопленных  квартирах. В этом  была и моя
проблема.  Джудит жила в жарко отапливаемом мире шорт и маек. Мне нужно было
либо приносить свою  легкую  одежду с  собой, либо  с  риском  для  здоровья
нестись по холоду,  не защищенным от него ничем  кроме  шерстяного пальто. В
один  прекрасный  день, когда мы  отдыхали после секса, лежа  на  деревянной
стружке,  под свисающей  виноградной  лозой,  мы  с  ней  повздорили  и  она
вышвырнула меня из теплицы. Мне пришлось бегать от окна к окну, тщетно стуча
в них. Шел снег, а на мне был только летний комбинезон с Микки Маусом.
  "Если ты не впустишь меня, я умру".
  "Умирай"
  Мне показалось,  что  мне  еще  слишком  рано  умирать в  таком молодом
возрасте, тем более от холода.  Пришлось бежать по улицам,  обратно к своему
жилищу, приняв как можно более беспечный вид.  Престарелый пенсионер дал мне
50 пенсов  в качестве благотворительности, и меня не арестовали.  Мы  должны
быть благодарны за маленькие подаяния. Когда мне наконец удалось дозвониться
до Джудит, чтобы сказать ей, что между нами все кончено и спросить получу ли
я назад свои вещи, она ответила мне: "Я их сожгла"
  Возможно  мне  не  суждено  иметь  какое-либо  имущество. Возможно  оно
блокирует  мое  духовное развитие, и мое высшее существо  постоянно выбирает
ситуации,  чтобы  освободить  меня   от  бремени  материальных   вещей.  Это
утешительная  мысль,  и  это немного  лучше,  чем  ползать  на коленях перед
Джудит. Я очень ценю ее.
  Посреди всех моих ребяческих  сует, лицо Луизы, слова Луизы: "Я никогда
не  отпущу тебя". Это то,  что всегда  пугало меня,  то, чего  мне удавалось
избегать на протяжении всех своих ненадежных  любовных связей.  Первые шесть
месяцев я  нуждаюсь в  постоянной  подзарядке. Все  эти  полуночные  звонки,
вспышки  энергии,  возлюбленная,  как аккумулятор для  всех  твоих подсевших
батареек. После моего  последнего  глумления  с Вирсавией,  во  мне  созрела
решимость никогда не повторять ничего подобного. Я подозреваю,  что возможно
мне  просто нравится подвергаться  издевательствам, и если  это так, то  мне
следует хотя бы научиться надевать на себя запасное пальто. Жаклин была этим
пальто. Она приглушила мои чувства. С  ней  мне удалось забыть о чувствах  и
погрязнуть  в  удовлетворенности.  Вы  говорите,  что  удовлетворенность это
чувство? Вы уверены, что это не отсутствие чувств? Я приравниваю это к  тому
определенному оцепенению,  которое  наступает после посещения дантиста.  Как
будто бы нет  боли,  но  все же она  есть, хоть  и  в  слегка  наркотическом
дурмане. Удовлетворенность - это положительная сторона  смирения. В ней есть
своя привлекательность, но негоже носить пальто,  мягкие  тапочки и  толстые
перчатки,  когда  единственное,  что  действительно  нужно твоему телу - это
нагота.
  Пока не появилась Жаклин, мне редко удавалось вспоминать о своих бывших
подружках. У меня никогда не хватало на это времени.
  С Жаклин я являю собой пародию на полковника  в отставке, занимающегося
охотой  - твидовый очаг  с выставленными в ряд  трофеями и дюжиной историй о
каждом из них. Я ловлю себя на том, что фантазирую с бокалом шерри в руках и
предаюсь  мысленному  флирту с Инге,  Кэтрин,  Вирсавией,  Джудит, Эстель...
Эстель  не  вспоминалась  мне  уже   очень  давно.  Она   держала  фирму  по