"Послушай,  старик"  -  сказал  Шиффи  Исаву  "Он  врач,  я  видел  его
фотографии в  газете.  Он  мог  бы  хорошо  практиковать  здесь.  Ты  мог бы
расширить свое дело".
  "Мне 72 года" - сказал Исав
  "Ах тебе 72? Так  вспомни об Аврааме, Исааке, вспомни о Мафусаиле.  Ему
было девятьсот шестьдесят два. Вот когда пора думать о своем возрасте".
  "Он женат не на еврейке"
  "Мы все совершаем ошибки. Посмотри на Адама".
  Исав  не сказал Шиффи,  что он  больше не получает никаких известий  от
Элгина.  Он  больше и не ожидает получить каких-либо известий от него. Через
две недели после того, когда  Сара попала в больницу и уже не могла говорить
от  боли, Исав набрал  номер Элгина на древнем,  черного пластика телефонном
аппарате,  своим видом  напоминающем  собаку,  стоящую на  задних лапах.  Он
никогда не утруждал себя покупкой более совершенной модели. Божьим детям  не
нужен  прогресс. Элгин  приехал сразу же и, прежде чем встретиться с отцом у
постели больной, поговорил с врачом. Врач сказал, что никакой надежды нет. У
Сары  рак  костей и  она  не  выживет.  Врач предполагал,  это  она вероятно
мучилась от боли многие годы. Медленно разрушаясь, капля за каплей.
  "Мой отец знает?"
  "В какой-то степени, да".
  Доктор  был занят  и должен был  уходить. Он отдал свои записи Элгину и
оставил его у стола, с горящей на нем настольной лампой.
  Сара умерла. Элгин пошел  на похороны, а  потом  отвез  отца  обратно в
аптеку.  Исав замешкался с  ключами, открывая  тяжелую дверь. На  стеклянной
дощечке все  еще была позолоченная  надпись,  которая  когда-то  знаменовала
собой преуспевание  Исава. В верхней  части  было  написано РОЗЕНТАЛЬ,  ниже
ПРОВИЗОР.  Время и погода сделали  свое дело,  и хотя на  табличке  все  еще
оставалась надпись РОЗЕНТАЛЬ, в нижней части теперь можно было прочитать П О
ЗОР.
  Элгина, стоящего прямо за спиной Исава, затошнило от запаха, стоящего в
лавке. Это был  запах его детства, запах формальдегида и перечной  мяты. Это
был  запах его  домашней работы  за прилавком. Длинных ночей, когда он ждал,
чтобы  родители забрали его домой.  Иногда  он засыпал, одетый  в свои серые
носки и шорты, с головой, упавшей на таблицу с логарифмами  а потом приходил
Исав, брал его в охапку и нес в машину. Нежность отца являлась к нему только
сквозь пелену  снов и полудремоты.  Обычно Исав  был строг  с мальчиком,  но
когда  он видел  его сидящего вот так,  с оброненной на стол головой, тощими
ногами, свесившимися со стула, он проникался к нему любовью и нашептывал ему
истории о лилиях и Земле Обетованной. Казалось, что он получает удовольствие
от этого рутинного занятия, когда, не глядя на Элгина, он вытащил свою книгу
заказов, сел  и стал что-то бормотать  над ней.  Через некоторое время Элгин
кашлянул и сказал, что ему нужно идти. Его отец кивнул, не сказав ни слова.
  "Могу ли я что-нибудь  сделать для тебя?" - спросил Элгин,  надеясь  не
получать ответа.
  "Ты мне можешь сказать, почему твоя мать умерла?"
  Элгин прокашлялся второй раз. Он был в отчаянии "Отец, мать была стара,
у нее не было сил чтобы выздороветь".
  Исав медленно закивал.
  "Это была божья воля. Бог дает и Бог забирает. Сколько раз я сказал это
сегодня?" Опять наступило долгое молчание. Элгин кашлянул.