- Нет. Ничего такого я не почувствовал.
Напротив, ваш отец - будем смотреть правде в глаза - мог быть очень
грубым, бесцеремонным и нетерпимым. В этом я имел удовольствие еще раз
убедиться во время нашего с ним последнего разговора. Он не хотел слушать
никаких разумных доводов.
- Нет, - возразил Ромстед. - Я думаю, он оборвал вас совсем по другой
причине.
- Что вы имеете в виду?
- Я считаю, что отца заставили ликвидировать эти акции, и люди, которые
принудили его к этому, по какой-то причине не знали о существовании еще двух
страниц. Иначе они , забрали бы все.
- Боже правый! Вы думаете, это возможно?
- А какое еще можно придумать объяснение?
- Но как они собирались заполучить деньги? Это должно было произойти в
банке, но перед тем как обналичить чек на четверть миллиона долларов, там
принято требовать удостоверение личности.
- Нет. Они хотели получить деньги наличными и добились своего. Перед тем
как убили его.
Выходившие на улицу двойные стеклянные двери и широкие окна на фасаде
Первого Национального банка Калифорнии позволяли рассмотреть его роскошный
внутренний интерьер. Операционный зал с полированным мраморным полом и
высоким потолком, с которого свисали вычурные люстры, был разделен на две
зоны бархатным канатом. Слева пол был застелен ковром, там располагались
столы банковских служащих. В дальней части зала размещались кассовые окошки,
а еще дальше, за барьером, сидели несколько девушек со счетными машинками.
Рядом с ними виднелся загороженный железной решеткой вход в подвал с личными
сейфами. В центре зала находились три стойки для письма.
За столом возле лестницы, ведущей в подвал с сейфами, сидел охранник,
облаченный в форму. Другой раскладывал стопки чистых бланков на самой
последней стойке. Трое кассиров уже открыли свои окошки, и возле них стояли
несколько посетителей. "Здесь они и провернули дело, - взявшись за ручку
входной двери, подумал Ромстед, - на глазах у всех. А эти парни - не
дураки".
Стол Оуэна Рихтера размещался с самого края устланного ковром
пространства. От худощавого седеющего мужчины веяло таким консерватизмом и
компетентностью, что Ромстед был вынужден признать, что эти глаза за
стеклами очков без оправы вряд ли могли упустить что-либо из происходящего в
банке или составить ложное впечатление об увиденном. Он представился и
объяснил, зачем пришел. Рихтер покачал головой:
- Боюсь, ничем не смогу вам помочь, мистер Ромстед. То же самое я сказал
полиции и адвокату, как его - Боллингу? Ваш отец приходил за этими деньгами,
находясь в здравом рассудке, полной памяти, и я абсолютно уверен, что он был
один.
- Но такое безрассудство совершенно не в его характере, он просто не мог
так поступить! - настаивал Ромстед.
- Ну, насчет этого я с вами полностью согласен. Я был знаком с капитаном
Ромстедом почти десять лет. Он был весьма здравомыслящим и на редкость